За дверью раздался умоляющий вопль:
Нет, нет, не гасите лампу!
Порог переступил человек величественной наружности и, не обращая ни на кого внимания, уселся рядом с нотариусом Шампом.
Айзенготт пришел! воскликнул дядя Кассав.
Да, пришел, возвестил голос, звучный, как колокол.
С трепетным почтением я взирал на вновь прибывшего.
Очень бледное удлиненное лицо, казавшееся еще длиннее благодаря пышной, пепельного оттенка бороде. Пристальный взгляд черных глаз; руки неправдоподобной красоты, какие иногда видишь у надгробных изваяний в церкви. Одет бедно, зеленый сюртук лоснится потертыми швами.
Шамп! торжественно провозгласил дядюшка Кассав. Здесь собрались мои наследники, объявите сумму состояния, которое я оставляю им.
Стряпчий склонился над бумагами, медленно и раздельно выговорил цифру. Настолько огромную, непомерную, фантастическую, что у собравшихся голова пошла кругом.
Очарование золотой цифры нарушил возглас тети Сильвии:
Шарль, ты подашь в отставку!
Само собой, ухмыльнулся дядюшка Кассав, обязательно придется.
Это состояние, продолжал нотариус, не подлежит разделу.
Испуганно-разочарованный ропот тут же утих, поскольку Шамп читал далее:
После кончины Квентина Моретуса Кассава все здесь присутствующие под страхом потери прав на наследство и других возможных выгод должны поселиться и жить под крышей этого дома.
Но у нас же есть дом, наш собственный! простонала Элеонора Кормелон.
Не прерывайте, строго заметил поверенный. Должны жить здесь до своей кончины, причем каждый получит пожизненную годовую ренту в
И снова узкие губы стряпчего назвали колоссальную цифру.
Свой дом продадим, бормотала старшая из дам Корме лон.
Все будут обеспечены кровом и питанием отменного качества, что специально оговорено завещателем. Супруги Грибуан, пользуясь благами наравне с остальными, останутся в положении прислуги и никогда не будут пытаться его изменить.
Нотариус сделал паузу.
Строение Мальпертюи не должно подвергаться никаким переделкам. Последнему из живущих под его крышей перейдет вся завещанная сумма.
Условия, касающиеся дома, распространяются и на москательную лавку; Матиас Кроок до конца будет исполнять обязанности приказчика с утроенным пожизненным содержанием. Только последний жилец дома имеет право закрыть магазин.
Айзенготт ничего не получает, не ищет выгоды и не преследует никаких интересов он будет свидетелем безукоризненного соблюдения условий завещания.
Нотариус взял из папки последний листок.
К завещанию имеется приписка. Буде случится, что последними останутся в живых мужчина и женщина, они обязаны вступить в брак чета Диделоо автоматически исключается, и состояние должно поровну разделить между ними.
Воцарилось молчание: разум отказывался принять все услышанное.
Такова моя воля! твердым голосом объявил дядюшка Кассав.
Да будет так! торжественно откликнулся сумрачный Айзенготт.
Подпишитесь, распорядился поверенный Шамп.
Все подписались, кузен Филарет поставил крест.
Теперь уходите, лицо у дядюшки Кассава внезапно исказилось. Айзенготт, вы останьтесь.
Мы ретировались в сумерки желтой гостиной.
Кто проследит за нашим размещением в этом доме? спросила Кормелон-старшая.
Я, коротко ответила Нэнси.
А почему, собственно, ВЫ, мадмуазель?
Попросить Айзенготта объяснить вам? вкрадчиво осведомилась сестра.
Мне кажется вмешался дядя Шарль.
Чепуха! оборвала Нэнси. Впрочем, вот и господин Айзенготт.
Он прошел на середину комнаты и оглядел нас по очереди пристальным тяжелым взором.
Господин Кассав желает, чтобы Жан-Жак и Эуриалия присутствовали при его последних минутах.
Все склонили голову, даже Нэнси.
Дядюшка Кассав тяжело дышал, в его стекленеющих глазах отражалось пламя свечей.
Кресло, Жан-Жак сядь в свое кресло а ты, Эуриалия, подойди ко мне.
Кузина скользнула вперед, послушная и все же великолепно безразличная к странной торжественности момента.
Посмотри мне в глаза, дочь богов, пролепетал дядя изменившимся голосом, в котором, казалось, звучало боязливое почтение. Посмотри мне в глаза и помоги умереть
Эуриалия склонилась над изголовьем.
Умирающий испустил долгий вздох, я услышал несколько слов, тут же растаявших в тишине: