Было что-то и детски-наивное и философски-серьезное в некоторых его рассуждениях.
Ему предстояло ехать на выставку в Америку. Он жаждал видеть жизнь Штатов, особенно же природу Южной Америки, которою издали бредил. Но подвернулось какое-то несчастие, о котором он узнал, и деньги, отпущенные родными на поездку, разом ушли. Я спрашивал его, жалеет ли он.
Сперва очень было жаль. Так я давно об этом мечтал. Но потом я хорошенько вдумался и понял, как глупо жалеть о чем-нибудь хорошем, чего не успел повидать на земле. Ведь самое хорошее, самое высокое все-таки такое ничтожество пред тем, что мы увидим там, среди новых откровений. Вот, в сказаниях о святых описаны их видения рая. Какая красота, невообразимая и бессмертная Только немного терпения и я увижу что-нибудь получше тропических лесов.
Он хотел непременно умереть рано, молодым и говорил:
Как хорошо узнать в жизни одну молодость, уйти со всеми иллюзиями, не узнать вовсе той поры, когда живешь уж не так полно. У Щербины есть стихи Ниньона. Сколько в них правды!
Нет, твой полдень не будет так ясен,
Как облитый румянцем восток,
Ты невольно в житейском волненьи
Удалишься от правды своей.
О, постой же на этом мгновеньи,
Не расти, не цвети и не зрей!
Я ухожу с бала, говорил он, всегда в разгаре его, когда нет еще этого утомления бала, все лица оживлены, и платья, и цветы свежи; и что-то щемит у меня на сердце, когда бал, утомленный, затихает, доживая последние минуты. Так и жизнь.
Он действительно жил недолго. Когда он заболел болезнию, которая свела его в могилу, он радовался. Одно время его смерти ждали со дня на день; но потом он несколько поздоровел и умер спустя несколько недель.
К чему это? жаловался он. Я уж совсем собрался. И потом, сознавался он с виноватой улыбкой, меня разбирает любопытство. Ведь столько узнаешь, стольких интересных людей увидишь.
Я знал, что ему пришлось лишиться людей, которые нужны были ему, и он хотел скорее их увидать. Он любил рассуждать о том, как будет сохранена и развита в другой жизни наша индивидуальность.
Что за ложь, говорил он своим всё стихавшим голосом, у Алексея Толстого:
Блаженством там сияющие лики
Удалены от мира суеты.
Не слышны им земных печалей клики
Не видны им земные нищеты,
что за ложь, когда ушедшие ближе к живым, чем были на земле, потому что нет более этого разъединяющего эгоизма. Нет, я надеюсь, что всё лучшее, что было здесь, туда перенесется. Какая там музыка!.. Я слышал раз во сне пение оттуда. Я вот не знаю нот и не умею передать, а мелодию я помню доселе. А наши людские отношения! Всё то, что мы тут не дочувствовали, всё, что было земными условиями запутано и искажено, всё это уяснится, и там настанет расцвет всех истинных, глубоких чувств в высшем, чистейшем их фазисе. Я жадно следил за его постепенным угасанием и за всё росшею в нем радостью. Порою мне казалось, что его гонит из жизни какое-нибудь, по его скрытности, никому не известное горе, какие-нибудь разочарования, которые заставили его укрыть в будущее все свои надежды, какая-нибудь неразделенная и непринятая любовь, осуществление которой он уже не мог здесь ждать, но которую в преображенной, свободной от тоски, ревности и пожелания, форме хотел унести с собой и там ждать свидания и отклика. И тогда мне вспоминались эти великие слова Шиллера:
Есть лучший край, где мы любить свободны,
Туда моя душа уж всё перенесла.
Его вера в реальность бессмертия, в близость и связанность двух областей жизни заразила меня.
Когда предо мною шумит и плещет белыми гребнями беспредельное, как вечность, неумолкающее море, расширяя душу силой и волей; или ночное ясное небо засветится кроткими, любовно горящими звездами; или морозная зима покроет всё белым кованым блестящим покровом, засыплет серебряным инеем; или предо мной беспечно сверкает молодая весна, и в веселых лучах солнца купается вся природа, совершая великое таинство обновления, и соки текут вверх по деревьям, наливая почки, и, радостно потрескивая, тихо тают снега, а между пробужденной землей и светлой лазурью играют и кружат хоровод бесчисленные солнечные нити, в эти минуты я чувствую его близость и невольно шепчу: «Смотри, как всё это хорошо!»