но вот здесь радушная полынья
романтизма,
и сюда я иногда прихожу с женой.
кормим уток.
а душа?
это то, что было когда-то мной,
все, что я успел полюбить и понять сердцем и болью.
но откололась как айсберг с роялем,
небритым Шопеном, полярниками
и белым медведем Умкой
уплывала по течению антивремени
в теплые воды видений.
лебедь лисица и щука
стояла голая, как лед, тишина,
не исштреканная человеческими мыслями.
глыба антизвука,
и она, выкупанная муза, смотрела в даль окна.
полотенце на голове тюрбаном
похожа на сладкую гусеницу, замотанная
бархатным полотенцем.
женщина и искусство две соперницы.
учусь совмещать дни и ночи
с инопланетной любовницей
и земной обидчивой женой.
это закон абсурда. в тихом свете фиолетового окна
она танцует как лань, как лень. спокойно
глянула на меня и продолжила развивать
эти сети, эту певучую хлесткую суть
движений, а я,
как раджа с зубной пастой на губах, застыл.
уважение. завороженный красотой,
с прослойкой нежности и удивления. какая у меня
девушка точеная, как лазер снайпера
ее шея как скала, с которой бросаются в кожу
мои губы,
ловцы за жемчужинами.
а нахожу ее соски, низ живота и дальше.
красная горячая тайна, подземная магма.
моя женщина. ежедневно в ней тону
и выбираюсь на берег творчества
в фосфоресцирующей слизи и влаге
цветущих моллюсков. с роковой
предопределенностью всплываю в ее голове.
и не хотим мы перемен нам нравятся переменки,
но чтобы все шло, как и раньше.
тепло, уют, супермаркет. небольшие радости и откровения,
шаги к звездам, но втроем. тянем этот мир за собой,
лебедь, лисица и щука,
чтобы сохранить себя, марки на конверте вселенной,
а что внутри никто этого не знает.
ни искусство, ни наука и философия.
черное письмо,
звездный мерцающий шрифт
это просто, как небо
родина. говяжий череп
в вересковом поле.
родина.
на ощупь мокрые рисовые зерна
под струей холодной воды
и я погружаю руки в кастрюлю,
промываю память:
белое, голубое, глупое.
родина.
завшивленная больная кошка Рита,
и когда обмазываю ее керосином до горла
все паразиты, все вши государства и
идеологии
убегают на голову, мохнатые уши, морду и лоб.
внаглую перебегают
покорные зеленые глаза.
но родина это только мое,
только для меня.
каждый живет и любит свою родину
маленькую, как кошка.
жестянка с вкладышами от жвачек,
старинными монетами.
за свою родину не нужно умирать или убивать врага,
ибо ты в ней и так растворяешься
в родном крае,
точно жменя дорогого стирального порошка
в Ниагарском водопаде.
лети. исчезай.
ледяная чистота времени
со вкусом людей и чудес, которые любил.
родина это твои странные мысли.
еще раз отведать спелой шелковицы
с громадного дерева возле цыган.
побродить босиком по мельчайшей пыли сиреневой,
нагретой солнцем.
встретить золотистую девочку Яну.
родина это не парад военных монстров,
саранча цвета хаки.
не салютная пальба в честь идей,
не холодный змеиный взгляд
сбольшебуквенной Родины-Матери-Терминаторши:
пожирает своих сыновей и дочерей,
щелкает, как черные семечки,
миллионы жизней.
нет.
комод, там спрятана прядь младенческих волос дочери
и лимонная рубашечка, в которой я
родился.
родина это родинки, магические места,
где прошло
мое детство
и юность. где я отразился статуями и скорлупой,
где отравился Мадейрой и мечтой.
родина это радуга прошедшего,
она манит. так магнит притягивает
привидения из мельчайшей металлической стружки.
это зубчатый танец ностальгии,
грациозных, печальных носорогов.
металлические зыбкие узоры танцующие.
родина розовая кость поломана,
но не хочет срастаться
с протезами государства и партий,
с позолоченными спицами прохиндеев
и негодяев.
моя родина это женщина в леопардовом платье
клеит пластырь на палец ноги
(гуляли в бетонных джунглях). моя родина
это полоска ее обнаженного живота.
это ранец моей дочери.
это карамельный аромат