Никем не замеченный, а может быть, просто не удостоенный внимания, он приблизился к крыльцу и громко поздоровался, разрушив печальное очарование летнего вечера. Ему ответили вяло, вразнобой и, кажется, не все. Теперь, подойдя почти вплотную, Глеб видел, что на ступеньках сидят четверо три парня и девушка. Один выглядел постарше и покрепче и щеголял окладистой русой бородой, которая делала его похожим на былинного богатыря в начале карьеры.
Мне нужно видеть начальника экспедиции, беря быка за рога, деловито сообщил Глеб.
А зачем вам? лениво поинтересовался бородач.
Вопрос был законный и вполне ожидаемый, но тон, которым его задали, Сиверову не понравился. Захотелось нагрубить, но он сдержался и вместо этого лаконично ответил:
Поговорить.
О чем? все тем же холодновато-ленивым тоном, прозрачно намекавшим на возможность перехода от словесных прений к рукоприкладству, осведомился бородач.
Не уверен, что вам так уж необходимо это знать, любезно проинформировал его Сиверов. Вы, собственно, кто такой? поинтересовался он уже другим, начальственным тоном.
А вы?
Бородач был крепкий орешек, начальственный тон на него не действовал. Восемь из десяти россиян, относящих себя к интеллигенции, уловив в голосе чужака железные командные нотки, немедленно представились бы по всей форме и, не задавая более никаких вопросов, кинулись бы провожать его к начальнику экспедиции. Что испокон веков подводит российскую интеллигенцию, так это догадливость: интеллигенция вечно догадывается, что, раз человек ведет себя как большой начальник, значит, он имеет на это право. Бородач же был слеплен из другого теста и явно не собирался позволять первому встречному собой командовать. Оценив по достоинству это похвальное, хотя и несколько неудобное при сложившихся обстоятельствах качество собеседника, Глеб молча вынул из кармана удостоверение, развернул и в таком виде поднес к самому лицу бородача.
Посветите, нимало не смущенный красноречивым видом коленкоровых, с тисненным золотом двуглавым орлом корочек, спокойно произнес бородач, не видно же ни черта!
Один из практикантов, деливших с ним ступеньки, чиркнул зажигалкой. При пляшущем, неверном свете газового огонька бородач внимательно изучил предъявленный ему документ и попытался сличить фотографию с оригиналом, но в темноте он видел явно хуже, чем Глеб, так что ему оставалось только кивнуть.
Хорошо, сказал он. Не могу, как полагается, сказать, что мне очень приятно, но. ладно. Начальника экспедиции сейчас нет, он в больнице. Ваши коллеги вконец его укатали своими расспросами. Вернее, допросами. Вот он и слег от огорчения. Сердце не выдержало.
Его допрашивали?
Ну, а то как же! с горечью воскликнул бородач. Он наконец встал со ступеньки, оказавшись на полголовы выше Глеба и чуть ли не вдвое шире в плечах. Полосатая тельняшка с закатанными до локтей рукавами едва не лопалась на его могучем торсе. В правой руке он держал свернутую джинсовую куртку, а в левой сигарету, из чего следовало, что пожимать Глебу руку в знак отсутствия дурных намерений он не собирается. Ясно, допрашивали! Да так, будто всерьез подозревали, что он энклапион у себя же умыкнул и налево продал. стоматологу здешнему на коронки, блин!
Жаль, искренне огорчился Сиверов. Напрасно он так разволновался, это же часть стандартной милицейской процедуры первым делом попытаться заставить пострадавшего признать, что он никакой не пострадавший, а обычный мошенник. А вдруг получится?
Да уж, неопределенно откликнулся бородач. Похоже, Глебу так и не удалось расположить его к себе. Что ж, валяйте, я в вашем распоряжении.
Вы?
А больше некому. Я заместитель начальника, Быков Геннадий Олегович.
А! оживленно воскликнул Глеб. Да вы же знаменитость! Я о вас читал!
На крыльце раздалось осторожное хихиканье. Быков с шипением втянул воздух и резко, с шумом выдохнул.
Думаете, вы мне польстили? проворчал он.
А кто вас знает, развивая успех, сказал Глеб. Может, вы, как поп-звезда, рекламируете себя с помощью скандалов.
Так вы по делу или за автографом? грубовато осведомился Быков. Учтите, все, что знал, я уже рассказал в милиции. Энклапиона я не брал, кто взял понятия не имею, и повесить это на меня или кого-то из участников экспедиции никому не удастся.
Беда с этими учеными, пожаловался Сиверов в сгущающуюся темноту. Кому вы нужны? Я не крайнего приехал искать, а энклапион. И я, между прочим, голоден с дороги.