Нет! Не так всё, ответил Шкуро.
Как, не так? спросил президент и казалось, что ещё немного и он заплачет. А как же тогда?
Да никому Вы не интересны, господин президент, отвечал Шкуро. Вы даже жене своей уже не интересны. И дети Ваши Вас уже видеть не хотят, поэтому и отпросились за границу, дабы быть от Вас подальше. И в самом деле, господин президент, ну Вы же взрослый человек, Вам же скоро уже сколько лет-то! Ну неужели Вы сами не можете понять, что смешны? Неужели Вы сами не осознаёте всю глупость данного положения?
Какого ещё положения? спросил президент. Я ничего не понимаю.
Того самого положения, которое сложилось с Вашими портретами, фотографиями. Зачем всё это? Кому это надо?
Я ничего не понимаю, говорил президент. Дурацкое положение, в котором я оказался, не даёт мне возможности всё хорошенько обдумать. Какие портреты? Какой ещё станочник Житковский? Ну, допустим, выкинули в продажу пять тысяч моих портретов. Ну и что из того? А со станочником Житковским, что ещё за история?
Про пять тысяч экземпляров это Вы, господин президент, несколько погорячились, ответил Шкуро. Пара десятков миллионов экземпляров, не хотите?
Как это миллионов? спросил президент.
А вот так, ответил Шкуро. Зайдите в любой книжный магазин, загляните в любой газетный киоск и Вы поймёте.
Скажу более, вмешался Лютый, Ваши изображения, господин президент, продаются не только в книжных магазинах и газетных киосках, но и даже в гастрономе.
Как в гастрономе? спросил президент.
Очень просто. В рыбном отделе. Между палтусом и красной икрой. По тысяче восемьсот за портрет в платиновой раме. Забыл вот только фамилию художника.
А фамилия художника Чайковский, подсказал Жир Туран.
Вы всё врёте, сказал президент, этого быть не может. Не может такого быть, что мои фотографии продают в рыбном отделе между палтусом и красной икрой. И художника с фамилией Чайковский тоже быть не может. Вы всё врёте, гражданин Лютый.
Какой смысл мне врать? спросил Лютый. Да и зачем?
Затем. Вы таким образом мне мстите за те оскорбления, что я нанёс Вам в далёком прошлом, сказал президент. Вы решили, что раз уж не смогли меня убить, то вот таким образом отравить и изгадить моё существование на планете.
Ну, Вы скажете тоже. Убить Вас я бы мог прямо сейчас, если бы этого хотел, сказал Лютый. Только более я этого не хочу. И Вы мне абсолютно не интересны, Гаврилов. Мне вообще уже ничто не интересно. Более всего мне противно то, что сейчас с нами всеми происходит. Что до того, что я вру, то это легко проверить. Зайдите в гастроном и сами увидите.
В какой гастроном? спросил президент.
В любой, ответил Лютый.
Глава третья
Так Вы утверждаете, что зайди мы в любой гастроном, и там обязательно увидим мой портрет? спросил президент.
Мало того, что мы увидим Ваш портрет, господин президент, сказал Лютый, но кроме этого, портрет этот Ваш ещё и продаваться будет, и Вы сами запросто сможете его купить.
Этого не может быть, утверждал президент. Господа, ну сами посудите, ну как такое возможно? Ведь это даже не абсурд, это это намного серьёзнее. И если такое существует в действительности, если в действительности мои портреты продаются в гастрономе, в рыбном отделе, между палтусом и красной икрой Ну тогда я не знаю. Тогда у меня только один выход покончить с собой.
Глупость какая, сказал Жир Туран. Причём, глупость ещё большая, нежели Ваши портреты в рыбном отделе. К ним, по крайней мере, мы уже привыкли. Во всяком случае, нам и в голову никогда не приходило винить Вас, господин президент, в том, что Ваши портреты продаются везде, куда не плюнь. Но кончать по этой причине жизнь самоубийством? Это более чем странно.
Это Вам странно. И странно Вам это по той причине, что Вы, по-видимому, есть человек без совести и чести. А для нас, гордо так воскликнул президент и посмотрел на адмирала, для людей, обременённых властью, честь и достоинство, а также и совесть, есть высшее достояние. Но, Вы правы. О самоубийстве ещё пока рано. Я до сих пор уверен, что ничего подобного нет. Я нисколько не сомневаюсь, что всё это не более чем глупая шутка. Да, господа, теперь я уверен, что это не более чем розыгрыш. И дабы вы сами в том убедились, сказал президент и хитро подмигнул всё тому же адмиралу, которого очень сильно тревожили эти подмигивания президента, я предлагаю зайти вот в этот гастроном.