Застеклённая галерея вела их к кораблю, напоминавшему приплюснутый белый бочонок, увенчанный полусферой-обтекателем. Внутри корабля ребята, пройдя шлюзы, они оказались в круглом зале, по периметру которого стояли ряды кресел. Кресла походили на самолётные, но были установлены на напоминавшие чаши основания. Пульки уже знали, что в случае аварии и разгерметизации корабля, эти «чаши» превращаются в капсулы, защищающие пассажиров.
Пульки уселись в кресла, с любопытством оглядываясь вокруг. Артём и Тоня родители Пулек устроились слева, а справа шумно заняли места два давних друга и вечных спорщика, археолог Ариэль Соломонович Штерн и палеогенетик Илья Викторович Дятел, работавшие вместе с Пулькиными родителями.
Ну что, Ариэль Соломонович, побываем, так сказать на ближайшем к Земле небесном теле! потёр руки Илья Викторович.
Вы-таки, коллега, забыли прибавить на естественном небесном теле. Так как есть тела и более близкие к нашей, как говорили классики, колыбели! Но их отличие лишь в том, что они искусственные! назидательно поднял указательный палец Штерн.
Вы, коллега, очевидно имеете в виду орбитальные станции и прочие сооружения, витающие в небе над нашими грешными головушками, не так ли?
Именно так, уважаемый коллега. Именно так!
Но можно ли их назвать небесными телами? Ведь это машины!
Но вам это не мешает называть орбитальные аппараты спутниками, продолжил шутливый спор Штерн. Добавляя к ним термин искусственные, дабы отличить их от спутников естественных в виде цели нашего сегодняшнего путешествия и всевозможных метеорных тел, посещающих околоземную орбиту!
Возможно, Илья Викторович Дятел и возразил бы что-то профессору Штерну, но в этот момент ожили динамики и мелодичный женский голос объявил о готовности к старту. Кресла приняли горизонтальное положение и мягко обхватили пассажиров специальными фиксаторами.
Поехали подмигнул Пулькам Артём. Раздался гул, и корабль, охваченный лёгкой вибрацией, начал взлёт. Юлька почувствовала, как её постепенно вжимает в кресло. «Да Вот раньше были перегрузки! В космонавты брали только самых здоровых и тренированных! А сейчас почти все летают».
Когда гул смолк, Юлька почувствовала необычные ощущения. Её будто окунули в воду страховочные ремни ослабли, а тело сделалось лёгким, как пушинка.
Юлька, смотри! Павлик показал на висевший на длинном шнуре около двери салона красный шарик. Шарик поплыл по воздуху.
Пашка! Это же невесомость! воскликнула Юля.
Но долго наслаждаться необыкновенными ощущениями Пулькам не пришлось. Вскоре шарик вновь повис на подвесе, а тело обрело обычную массу.
Да С изобретением гравитрона космические полёты потеряли былую романтику, вздохнул Штерн. Невесомость теперь можно ощутить только в качестве аттракциона
Ну, что вы, Ариэль Соломонович. Мне довелось застать корабли старых конструкций и, скажу я вам, невесомость не самое удобное явление.
И когда же вы, Илья Викторович, успели их застать? Я и не думал, что вы настолько стары, усмехнулся шестидесятилетний Штерн, хитро глядя на Илью Дятла, которому лишь недавно стукнуло сорок три.
Мне было двенадцать, когда я побывал в космосе, ничуть не смутившись ответил генетик. Юному поколению это ныне удаётся сделать раньше, Дятел, улыбнувшись, посмотрел на Пулек. Как ощущения?
Класс! ответили Юлька с Павликом.
А я в те годы уже был взрослым человеком. И, знаете ли, коллега, я не ощутил в невесомости каких-то особенных неудобств, продолжил спор Штерн. А в столь же нежном возрасте, каковой был у вас, коллега, в момент первого знакомства с мировым пространством, ещё застал времена, когда полёты в космос не были столь массовыми, а Луна только осваивалась!
Спор вновь прервал голос из динамика, оповестивший пассажиров о том, что корабль ожидает на орбите лунный буксир.
Это не меньше часа, заявил Штерн и погрузился в чтение какой-то скучной монографии по шумерской культуре. Пульки же буквально прилипли к иллюминаторам по периметру салона. Во время взлёта их закрывали заслонки, а сейчас в иллюминаторах была видна Земля.
Павлик и Юля были зачарованы открывшейся картиной. Голубая планета с белыми облаками, над которой раскинулось бархатно-чёрное небо с мириадами звёзд. Эта картина потрясла Юльки до глубины души и с тех пор всегда вызывала у неё трепетное волнение. Земля с орбиты казалась такой красивой и такой хрупкой