«Хрень какая-то. Абсурд. Или это шаман?». Энрико вспомнил ужасающие слухи о местных колдунах. Они якобы умели превращаться в животных и напускать на людей морок. «Но против пули ты вряд ли устоишь», зло усмехнулся капрал и плавно потянул спусковой крючок. Винтовка смачно харкнула дымом и пламенем. Горячая пуля покинула ствол оружия и врезалась в башку монстра прямо над задранным вверх рогом. Голова зверя дернулась, во все стороны полетели черные брызги. Но носорог не упал, а напротив повернулся в сторону посеревшего от страха Энрико. Наклонил голову и пошел на него, что-то недовольно бормоча.
Сдохни, тварь! заорал Лягушано, вскочил в полный рост и принялся всаживать в приближающуюся фигуру пулю за пулей. Монстр дергался, шатался, но продолжал идти. С него сыпались и сыпались черные крошки. И когда он подошел совсем близко, оказалось, что это жирные жужжащие мухи.
Энрико обессилено выпустил винтовку из рук и, дрожа как лист, взирал на возвышающегося над ним гиганта. Тот вперил в него пустые глазницы и монотонно заговорил:
Как стоишь, солдат? Смирно. Вольно. Шагом марш. Кругом.
Словно мокрая холодная многоножка пробежала по позвоночнику и вонзила ледяное жвало в затылок.
З-з-здравствуйте, некстати пролепетал капрал.
Таксидермисты дерьмо! неожиданно громко рявкнул носорог и Лягушано непроизвольно опорожнил мочевой пузырь. Он втянул голову в плечи и стал осторожно отступать в заросли папоротника.
Стоять! громоподобный рёв заставил наемника обратиться в статую.
Правильно выделывать шкуру искусство! вещало чудовище и топало широкими ногами. От этого бежевые носочки почти сползли с его уродливых конечностей. Отвечай, солдат!
Так точно! пискнул капрал и вытянулся по стойке смирно.
Молодец, салага! похвалил носорог и ударил себя лапищей в грудь. С такими вояками мы сотрём в порошок любого врага! от этого движения неровный шов на груди монстра разошелся, и наружу посыпались белесые, как опарыши, опилки.
«Да это же труп! Чучело! ужаснулся капрал. Я разговариваю с мертвецом!»
Чудовищная нереальность происшедшего настолько поразила его, что Энрико зажмурился, надеясь, что морок рассеется. Но не тут-то было. Носорог был слишком реален, он говорил, пыхтел, топал ногами, а вокруг кружились и жужжали отвратительные жирные мухи.
«Он не очень шустрый, решил снайпер, если я брошусь бежать не поймает меня». Но ноги почему-то стали ватными, колени дрожали, а по телу, как густой кисель, разливалась слабость. Лягушано даже всхлипнул от отчаяния.
Веди меня! рыкнул ходячий труп.
К-куда?
В бордель, солдат!
И Энрико не посмел ослушаться. Обреченно ссутулившись, поплелся по знакомой тропинке на базу. А сзади громко топал монстр и бормотал:
Шагом марш! Вперед! Штыки примкнуть!
Словно в тумане капрал ткнул кулаком сухую тростниковую дверь с двумя нарисованными красными сердечками:
Мадам Жозель! Я привёл клиента!
На втором этаже послушалось недовольное женское бормотание. Слов было много, но Энрико с парализующим сознание ужасом вычленил фразу: «Таксидермисты дерьмо!». Нехорошие подозрения закрались в голову. А лестница уже натужно скрипела под тяжелыми шагами.
Слепой носорог в рваном женском платье и нелепо свешивающемся с мохнатого уха растрепанным париком, спускался вниз:
Развлечься пришли, мальчики?
Для капрала это оказалось последней каплей. Он издал душераздирающий вопль и ринулся прочь, едва не сбив с ног первого носорога. С недовольным гудением вверх рванули потревоженные мухи.
Энрико выскочил на улицу и заметался по двору. Остановился перевести дух и обмер. Около казарм неторопливо разгуливало до сотни огромных носорогов. Многие были в кителях и бежевых носочках. У одного на голове красовалась генеральская фуражка
Сотрясаясь телом, словно паралитик, Лягушано устремился в сторону джунглей. «Лучше сдамся в плен инсургентам, чем стану зверем! Они примут меня! Хорошие снайперы нужны всем!».
Он почти добежал, когда перед ним, ломая кусты и сотрясая худосочные курчавые пальмы, на открытую площадку вывалилось целое стадо носорогов. В отличие от тех, что разгуливали по базе, эти были иссиня чёрными. Антрацитовая шерсть искрилась на солнце миллиардами бесовских огоньков.
Впереди, свирепо наклонив уродливую морду, гордо выступал мускулистый, огромный и смертоносный, как скала на пути обреченного суденышка, самец. Он повел в строну человека страшными пустыми бельмами и ринулся в атаку. С огромного рога свешивалась и развевалась на ветру туземная маска шамана.