Знаешь, я что про него узнал, почему-то вполголоса промолвил Витька.
Что?
Говорят, он в войну машинистом поезда был.
Да он же дурак
А что, много мозгов что ль надо паровоз водить? Так вот, в начале войны он поезд так разогнал, что весь состав с рельсов под откос улетел. Солдаты в вагонах всмятку, человек пятьдесят погибло. Да еще и танки новые погубил.
Ничего себе
Его за это к расстрелу приговорили. А он, когда его расстреливать вели хрен знает как взял и сбежал. Всю войну в лесах прятался. Там наверно умом и поехал. Потом его все-таки поймали и в лагеря на десять лет. А во время бериевской амнистии выпустили.
Пашка хмуро глядел на фыркающего, как гиппопотам Лешего.
Всю рыбу нам распугает, бестолочь!
Да пошли, все равно клева нет.
Солнце спряталось за кронами деревьев и стало заметно прохладнее. Пашка с Витькой оделись, закрыли жестяную банку с одной-единственной плотвичкой и, подобрав удочки, направились к мотоциклу.
Топоры
Пока зима, да работа, время ползет медленно. А как лето и отдых пролетает, будто истребитель. Пашка сам не заметил, как, бездельничая, прожил у бабушки с дедом две недели. Не то, чтобы, конечно, он совсем ничего не делал: колол дрова, помогал деду чинить забор, пару раз ездил с колхозниками в поле на прополку и на сбор личинок колорадского жука. Но все это было больше для успокоения совести.
Как-то утром, сидя на табуретке возле дома, Паша безуспешно пытался очистить от грязи старую монету, когда к нему подошел дед и хлопнул по плечу.
На рынок сходи! Топор столярный нужон.
Пашка был рад этому поручению. Хотелось размять ноги, да и прикупить себе кое-чего для рыбалки. Бабушка напоила его в дорогу чаем и наговорила столько всякой всячины, которую надо купить, что Пашке пришлось сделать список.
Позавтракав, Пашка взял деньги, мешок и авоську и направился по пыльной дороге в райцентр.
Колхозный рынок раскинулся на краю поселка, по соседству с огромным картофельным складом.
Едва Паша зашел в ворота, как в уши ему хлынул несмолкающий, словно гул пчелиного улья разноголосый ор. Бабы и мужики на все лады зазывали покупателей, совали им под нос свой товар. Кто-то громко торговался. Где-то гоготали гуси и визжали поросята. В носу защекотало множество разных запахов: приятных и не очень. Пахло сырым луком, петрушкой, табаком. Неприятно тянуло землистым картофелем. Вместе с дымом долетал откуда-то ни с чем не сравнимый кавказский запах шашлыка, от которого на глаза наворачивались голодные слезы.
Купив первым долгом у старухи кулек подсолнуховых семечек, Пашка двинулся на поиски топоров, щелкая и поплевывая шелухой. Перед глазами было столько всего, что выхватить взглядом что-то одно требовало огромных усилий. А в лицо к тому же постоянно совали то цветастые платки, то репу, то рыбу, то даже начищенный до блеска самовар.
Вся эта кутерьма настолько сбила Пашу с толку, что он почти не удивился, увидев в толпе себя самого.
Какая-то грустная женщина в старомодной шляпке продавала домашний скарб: украшения, посуду, настенные часы, а также старинное трехстворчатое зеркало, слегка попорченное черными пятнышками.
Паша вгляделся в зеркало и увидел загорелое лицо с крупноватым носом, оттопыренной нижней губой и равнодушно полуприкрытыми серыми глазами, которые ему самому никогда не нравились. Было в них что-то безнадежно деревенское, даже дремучее.
В углу рынка у сарая продавали топоры, лопаты, пилы и прочее столярно-плотницкое вооружение.
Пашка рассеянно обводил товар взглядом.
Колун! Покупай колун! орал толстомордый мужик, тряся топорюгой, одним ударом которого можно зарубить быка.
«Великоват!» думал Паша. «Дед столярный просил»
И вдруг увидел как раз то, что искал.
Какой-то невзрачный татарин с хитрыми усами и вороватыми черными глазками вынимал из-под прилавка маленькие словно игрушечные топорики и поигрывал ими.
Подходи, покупай, сталь первоклассная!
Почем топоры?
Двенадцать, торговец оскалился, став сразу неприятным. Для тонкой работы самое оно!
Пашка вскипел.
Это ж сто двадцать старыми! За топор! Ему цена самое большее семь рублей!
Взгляд татарина стал кисло-презрительным, он насмешливо ухмыльнулся и громко, чтобы все вокруг слышали, произнес:
Нету денег, не нуди, не мешай и проходи!
Пашка почувствовал, что его мастерски обставляют.