- Да ну? Что это он вдруг? - искренне удивилась Ленка. Раньше, когда я пытался обращаться к нему насчет работы, он отвечал нехотя, ссылался на трудности и старался поскорее закончить разговор.
- Да сам не пойму. Но - зовет.
- И сколько платить обещает?
- Полторы тысячи. Этих... баксов.
- Ох... - Ленка схватилась за отворот халата, - Сань, ты что серьезно?
- Ну...
И мы целую долгую минуту не могли ничего сказать, только обалдело глядели друг на друга. Наконец, Ленка отложила штопку, ухватила меня за свитер и ткнулась носом мне в грудь.
- Боже мой, Саньчик, неужели... - запинаясь, проговорила она.
Я молчал, осторожно гладя ее острые лопатки. Больше всего мне не хотелось сейчас вдруг проснуться.
- А я всегда знала, что ты у меня молодец, - оторвалась от меня Ленка. - Вот знала, и все. Ох, Саньчик, я прямо даже не знаю... Я сейчас орать начну!
Эх, Ленка ты моя, Ленка... Сколько же ты натерпелась, бедная? Лишние колготки себе не могла позволить купить, о театре своем любимом и не вспоминала. И за все время - хоть бы раз упрекнула. Вслух, по крайней мере. В долгу я перед тобой - за всю жизнь не расплатиться. Ну ничего, совсем скоро все у нас по-другому будет...
На радостях мы достали заначенную на случай внезапного приходагостей бутылку шампанского. Я изо всех сил старался быть сдержанно-скромным: ну позвали на работу и позвали, что такого. Ленка же сияла не таясь. Не знаю, был ли у нас еще когда такой вечер со времен медового месяца. А засыпая, я подумал о том, что с первой этой немыслимой получки я обязательно куплю Ленке тот самый шикарнейший букет из роз сорта "Конфетти", который я видел в цветочном магазине у метро. Стоил он половину моей нынешней зарплаты. Ехать с таким букетом в метро - все равно, что пробираться сквозь заросли кактусов со связкой воздушных шаров. Подумаешь... Такси возьму...
x x x
Создавая Генкину секретаршу, природа не поскупилась на все длинное точеные ноги, тяжелые антрацитовые волосы Египетской царицы, зеленющие глаза с азиатской раскосинкой, полированные ногти, игольчатые ресницы, не хуже, чем у молодой коровы. Услышав мою фамилию, мадемуазель Савская расцвела, словно к ней пожаловал, по меньшей мере, директор Центробанка или Ален Делон в возрасте, когда тот служил в Иностранном легионе.
- Да-да, Александр Петрович, Вас ждут. Пожалуйста, проходите.
Да что вы говорите? Кто бы мог подумать...
Генка поднялся мне навстречу, сияя не хуже своей секретарши.
- Здорово, Санек! - Крепкое, прямо-таки сердечное рукопожатие, нежное похлопывание по спине, чуть ли не объятия. Гм, все ли у моего старого однокашника в порядке с ориентацией? Говорят, сегодня у богатых жутко модна голубизна...
- Здравствуй Гена.
- Присаживайся, - Генка сам подвел меня к лайковому раздутому креслу, Чай, кофе? Или давай лучше коньячку, а? Из Еревана, настоящий! Помнишь, как на практике там были?...
- Да нет, спасибо...
- Марина, свари кофейку! - выглянул Генка в приемную и достал из бара пузатые бокалы, - Чего там "нет", садись...
Из похожего на поросенка дубового бочоночка он нацедил в бокалы янтарной влаги, от которой в кабинете мгновенно запахло солнцем и летом.
- Чуешь букет, а?! Сказка!
Осторожно постукивая каблучками, вошла секретарша с серебряным подносиком. Низко наклонившись (и ослепительно сверкнув при этом убийственным декольте), поставила поднос на столик, при этом ее волосы щекотнули мою щеку. Одарила меня интимной улыбкой и вышла, плотно прикрыв за собой дверь. Я невольно проводил ее долгим взглядом.
- От секретарши требуется уметь что? - хохотнул Генка, - Варить хороший кофе - раз, носить короткие юбки - два, долго поднимать упавшие предметы три! Ну - будем!
Я вежливо посмеялся, пригубил бокал, взял с подноса крохотную чашечку.