- На, меряй, - протянул ей Паша лапу, - Жалко, что ли?
- Паша, - врачиха терялась все больше, - А как ты себя чувствуешь?
- Нормально чувствую, - пожал тот плечами, - Чего это ты на меня так смотришь?
- Пашенька, - Люда растерялась совсем уже окончательно, - Ты прости, а... У тебя глаза вообще какого цвета? - еле пролепетала она.
Паша внимательно посмотрел на нее.
- Ну, голубые - ты что, сама не видишь? Э-э, Люд, ты чего?! - еле успел он подхватить докторшу, побелевшую, как ее халат.
- Мальчишки, да ну вас в баню с вашими шутками, идиоты! - налетела Зина, - Заикой же человека сделаете! Люда, Люда... - нежно захлопала она ее по пухлым щекам, - Ну-ка, давай, приходи в себя... Чего смотрите, балбесы, нашатырь достаньте! Вон, в сумке у нее!
- Не нада насатыля, - подскочил аккуратный ловкий Мося, - Ссяс все холосо будет.
Поддерживая смуглой ладошкой голову сомлевшей докторши, он быстро, но бережно уперся ногтем большого пальца в основание ее носа и начал быстро его массировать. Буквально через пару секунд Люда очнулась, выслушала молящего о прощении Лаэрта и разревелась.
Потом мы наперебой успокаивали ее, и Лаэрт во искупление грехов добровольно отправился мыть полы в медпункте (для гордого джигита это был поступок, согласитесь). Потом мы с Сергеем в четыре руки чистили картошку, а Мося, напевая себе под нос, готовил какой-то диковинный салат. Уж чего только он туда не накидал - не ведаю, помню только, как он вдруг стремительно сорвался, метнулся во двор (оттуда донеслось возмущенное куриное кудахтанье) и вернулся с пучком какого-то чертополоха.
- Мось, - окликнул его Сергей, - Ты чего там у кур отобрал?
- Нисего не отобрал. Они глюпый, не знают, что это кусать мозно.
- А правда, что у китайских поваров есть такая поговорка, что можно есть все, что на четырех ногах, кроме стола?
- Правда, правда, - охотно закивал он, - А ессе говорят, что мозно кусать все, что летает, кроме самолет и все, что плавает, кроме подводный лодка!
- Мо, а научишь меня палочками есть? - спросил я, - Веришь, всю жизнь хотел научиться. Как они правильно называются?
- Куайцзы, - легко улыбнулся Мося, - Наусю, это совсем нетэрудына.
За обедом все в один голос хвалили Мосин салат (а нам с Серегой влетело за переваренную картошку), выпили за мой первый прыжок по глотку рябиновой наливки (Серега прихватил - я, конечно же, не догадался, шляпа), а потом Витька, поддавшись общим уговорам, сбегал к машине за гитарой и замечательно спел старую Киплинговскую песню о морском пехотинце, "матросолдате".
- Мой коронный номер был на всех армейских смотрах самодеятельности, похвастался он, - По два раза на "бис" вызывали!
- А ты где служил, Вить? - спросил я.
- В морпехе, на Тихоокеанском. Славянка - слышал такой город?
- Не...
- На са-амом краешке, аж за Владиком.
Я представил Витьку на сцене армейского клуба - в форме морского пехотинца, с гитарой. Да, это впечатляло.
- Расскажи про службу, Вить, - попросила его Люда, - Трудно было?
- Да чего там трудного? - пожал Витек плечами, - Замполиты вот задолбали - это да. Какой-то расизм наоборот устроили, представляешь? Как какой-то корреспондент приедет, его сразу ко мне тащат - во, наш правофланговый, знаменосец, отличник боевой и политической! Как какой-то слет идиотский, обязательно меня делегатом посылают. А я больше всего хотел хлеборезом устроиться. Фиг...
- Ты? Хлеборезом?!
- А че? Кто сказал, что по сопкам с гранатометом приятнее бегать, чем пайки шлепать?
- Какие пайки?
- Ну, из масла. Кругленькие такие, - показал Витька пальцами. - Все мечтал: вот дембельнусь, приеду в свое Бирюлево, как куплю на рынке масла вологодского пару кило, да батонов подмосковных, да как сяду, да как начну прикалываться! А приехал - даже и не тянет...