- Она не выживет, - тихим голосом сказал стажер. - Мы делали ей промывание желудка, впрыскивали камфару и вообще, все что можно. Но было уже слишком поздно. Более того, мы даже не знаем точно, что именно она проглотила.
- Где ее обнаружили? - спросил Малко.
Стажер наморщил лоб:
- Кажется, в какой-то аллее в Беверли Хиллз. Она довела туда свою машину, чтобы ничего не опасаться. По меньшей мере три часа назад, потому как позднее она была бы не в состоянии сидеть за рулем.
Они подошли к большому стеклу, отделяющему палату от коридора. Дафния лежала с закрытыми глазами. В обеих руках торчали трубки капельниц.
У койки выстроилось в ряд внушительное электронное оборудование. Пока они всматривались, через другую дверь вошла медсестра и быстро сделала девушке укол.
- Она могла говорить? - спросил Малко.
Стажер замотал головой.
- Нет. И никогда больше не сможет. У меня есть кое-какой опыт в подобных случаях. Я таких уже видел сотни с тех пор, как я здесь. У нее один шанс на миллион. Уже два часа у нее держится температура 41 градус. Мы поддерживаем жизнь искусственным образом и ничего не можем сделать, чтобы она проснулась. Она умрет, даже не сознавая этого.
Увидев пораженное лицо Малко, молодой медик грустно добавил:
- Здесь такое случается слишком часто. И все время с красивыми девушками. Им очень трудно жить в Голливуде. И однажды они ломаются.
Малко покивал головой. Ему никак не удавалось отвести глаза от живого трупа по ту сторону стекла. Дафния не совершала самоубийства, он это знал наверняка.
Ее убили, когда она находилась вместе с "дорогушей" Джил. Потому что Дафния узнала что-то важное.
Он поблагодарил молодого медика и увел Альберта Манна. Здесь больше нечего было делать. Оставалось отыскать убийцу Дафнии.
Когда они вышли из больницы, уже почти наступил день. Альберт Манн повел Малко в кафетерий около больничного приюта. Оба были небриты, и неоновый свет придавал их лицам жуткий зеленоватый оттенок.
Малко поднял глаза на огромную постройку, усеянную окнами. В нескольких метрах от них умирала Дафния. Он коснулся губами черного кофе без сахара и обжегся.
Небо уже заголубело. Смога не ожидалось. Впереди был прекрасный день.
14
По изгибам бульвара Сансет ехали четыре автомобиля с заженными фарами. Во главе двигался старый черный кадиллак, переоборудованный под катафалк, затем "додж", за рулем которого сидел Альберт Манн, рядом с ним Малко, в самом конце ехали две машины ФБР. Дафнию похоронили в одной из ячеек Вествудского кладбища. Церемония не продлилась и десяти минут. Было что-то нереальное в этом погребении на скорую руку под лучезарным небом. Малко разрывался между грустью и яростью.
Время от времени их маленький конвой пересекали другие автомобили. Они почтительно зажигали на короткое мгновение фары. Это напомнило Малко другой день в Лос-Анджелесе, когда сотни тысяч калифорнийцев ехали с фарами, зажженными средь бела дня, в честь Роберта Кеннеди.
- Она была убита, - сказал он.
Альберт Манн кивнул.
- Вполне возможно, но у нас нет никаких дрказательств. Не забывайте, что судебный исполнитель выдал разрешение на захоронение, в котором причиной смерти указано самоубийство...
Золотистые глаза Малко стали такими глубокими, что приобрели зеленую окраску. Это был плохой знак.
- Почему бы не потрясти хорошенько Джина Ширака или Джил Рикбелл?
- Потому что у нас демократия, - вздохнул Альберт Манн. - И потому что для нее предпочтительнее не вмешивать в эту историю местную полицию. Вы сами должны действовать. Вы.
- Но каким образом? - возразил Малко. - Мы в полном тумане. Я даже не уверен, что сам Джин Ширак виновен. Следовало бы их напугать.
Они достигли Беверли Хиллз и покатили немного быстрее.