Я еще не успел ничего мяукнуть, как с другой стороны парень обнял меня за плечо и тоже заорал как глухому: Городец ништяк деревня. Пряников там поопрообуй печатных. Таких бооольше во всём мире нет.
Потом они снова засмеялись, он взял её за талию и они, подпрыгивая в такт «ракете» на волне, пошли на широкие сиденья из полированных реек. Я достоял у борта, ловил ртом брызги и вытирал слёзы от ветра.
В Городце оказался очень цивильный причал. Ровные доски, красивая голубая краска без белых полос и пристань безо всяких архитектурных излишеств. На досках прочно стоял сборный из дюралюминия павильончик со стеклами, за которыми видно было кассу, буфет и штук пятьдесят стульев, аккуратно обтянутых рыжим дерматином. Я поднялся по удобным сходням на низкий берег, на котором стоял автобус ПАЗик и ждал пассажиров с «ракеты». А она уже отсвистела руладу и задним ходом, ныряя кормой в волну, разворачивалась от пирса в следующий путь.
И вот как раз с этого места начались мои злоключения, приключения и неожиданности. Хорошие и не очень. Я полез в карман, чтобы заплатить кондуктору, но в кармане не было ничего, кроме разреза сверху донизу. Паренек на катере обнимал меня с пользой для себя и подруги. Видно, такая у них была работа. Сделали они работу красиво. Я остался без копейки и без волшебной бумаги от редакции, которая как ксива депутата Верховного Совета открывала все двери и помогала вершить дела с предельной скоростью, и исполняла любые желания. Очень чтили в то время прессу и в народе, и выше народа.
Что и как теперь будет без денег, этой бумажки и паспорта я даже не пытался представить. Потому как жуткая сразу же рисовалась жизнь рабочая и прочая.
ГЛАВА 2
Кондуктор, веселая смешная тётка лет пятидесяти, в темно-синей униформе, включающей в себя берет, из-под которого, как перепуганные колдобистой дорогой, торчали в разные стороны рыжие, похожие на пружины кудри. Она подошла ко мне и спросила громко хихикая:
Чё-о, не зорооботал и пятака?
Я встал, повернулся к ней карманом на глаза, сунул в карман руку и выставил руку в дырку.
Вот. Вырезали недавно на «Ракете». И деньги, и бумагу удостоверение личности. Незаметно.
А то-о о-они у тебя роо- зрешение забыли поопроосить! заржал пискляво мужичок из конца салона. У нас тут с этим дело-ом, коорманы да сумки-то подрезать, ух какой поорядоок!! Не заскучаешь шибко-тоо!
Кондукторша оценила дыру в кармане высоко.
Оот же паразиты паразитские! с отвращением хмыкнула она и поправила берет. Рыжие пружинки тут же станцевали энергичный танец. Ладно, так ехай. Не проопадет автоопарк наш без твоего-о пятака-то-о. Ехай, ничего.
Спасибо, сказал я. Мне теперь в Городце и делать-то без бумаги от редакции нечего. Кто со мной возиться будет без документа? На лбу же нет печати от редакции.
А, так ты коорреспоондент? изумилась с переднего сиденья блондинистая дама в белой юбке и кедах на босу ногу. Рядом с юбкой стоял детский новенький самокат. Руль у него был обмотан толстой серой промасленной бумагой, стянутой бечёвкой. Такой моолооденькоой, а уже коореспоондент. С какой газеты будешь-тоо?
-С «Ленинской смены», сказал я грустно. После учебы первая командировка. Считай, завалил работу. Значит, можно обратно ехать, сдаваться и увольняться.
Ты этоо, погоди увольняться-тоо, улыбнулась дама в кедах. Как приедем, ты пойди в исполком, он в центре города, не проомоохнешься. Найди там в шестом кабинете О-о-гороодникова. О-он там да полуночи сидит. Скажешь, что-о Марина Сергеевна, художница, просила поодмоогнуть. У тебя дело-ов- то-о на сколько дней?
Да дня на два. Может, за день уложусь, мне стало неловко. А он кто, Огородников?
О-он? художница взяла самокат и пошла к выходу, О-он там туз бубно-овый, в испо-олкооме, хоть и не председатель. Ты иди. И привет от меня передай.
Водитель остановил ПАЗик у самых крайних домов и открыл дверь, хотя его и не просили. Марина, значит, ездит тут всегда.
Я тебя к испоолкоому-то по-одброшу, шофер закурил короткую папироску и тихо засвистел какую-то незнакомую мелодию. О-они там все чоо-окнутые. Сидят до но-очи. Как сиротки. Вроде и семей у них нету.
А зовут его как? Забыл спросить Марину Сергеевну, я оглянулся. Может, кто знает.