«Ангелочек» решительно отвела мои жадные руки от своей талии и груди.
— Не понял! — удивился я, когда Лена усадила меня не на знакомый диван — активный участник наших любовных безумств, а на стул, придвинутый к пустому столу. — Новый обряд?
— _ Нужно поговорить…
— Но побеседовать можно и позже…
В ответ — холодный, иронический взгляд. Дескать, допусти тебя к своему телу — не будет никаких деловых разговоров. Одни сладкие всхлипывания.
— Слава, я долго думала над твоими советами по части дальнейшей жизни и пришла к выводу: ты был прав… Пора определяться…
— Умница ты моя! Завтра же отправимся подавать заявление, а через месяц распишемся!
В голове у меня развернулась красочная панорама. В центре — мы с Ленкой, нарядные, счастливые, чокаемся бокалами с шампанским. Вокруг — мои друзья из уголовного розыска, мать с отцом. В стороне — погрустневший Венька.
— Ты не понял. Я действительно решила выйти замуж, но… не за тебя…
— Отыскала большую сексуальную совместимость? — глупо с»язвил я, ошеломленный неожиданной новостью. — И кто же этот счастливец?
«Ангелочек» заходила по комнате. Будто затрепыхала отросшими крылышками. Видимо, нелегко ей сообщать фамилию человека, на которого с необыкновенной легкостью она поменяла любовника.
Кажется, мне знакома эта фамилия!
Вспомнилось с каким восторгом Ленка рассматривала многочисленные картины, развешанные по стенам особняка, с каким интересом спрашивала: подлинники или копии?
— Можешь не отвечать… Крымов?
— Да, ты не ощибся, — вызывающе вздернула она округлый подбородок. Так вызывающе, что мне нестерпимо захотелось отвесить полновесную пощечину. — Крымов Вениамин Геннадиевич!
— Толстый, рыхлый.сопливый, круглый, будто арбуз с хилым хвостиком, — злобно перечислил я «достоинства» жениха. — Неужели не могла найти… мужчину?
— Не злись и не осуждай меня, — улыбнувщись при упоминании «хилого хвостика», тихо и жалобно попросила Ленка. — Рыба ищет, где глубже, человек — где лучше — старая истина… Давай поговорим откровенно?
Я молча кивнул. Переубеждать не было ни желания, ни сил. К тому же знал — бесполезно: решение принято, а Ленка — упряма до твердолобости, ни за что не отступит. Пусть говорит.
— Кто ты такой? Человек, приговоренный своей профессией к смерти. Рано или поздно тебя подстрелят, подколят ножом, оглушат дубинкой… Выйду за тебя — пойдут дети. В перспективе я — вдова, они — сироты. С чем останусь? С мизерной компенсацией за утерю кормильца?… А я ведь ещё молода, мне жить хочется, а не прозябать…
Можно как угодно расценивать сказанное Леной, негодовать и осуждать её, но нельзя не понимать — в чем-то она права.
— Спасибо за честность…
— А я всегда стараюсь быть такой, — с милой гордостью промолвила мля любовница — теперь уже — бывшая. — Ушло и никогда не возвратится время слезливых сентиментальностей, пришла пора жестокой реальности… Признаюсь, как мужик, ты мне подходишь больще, чем Крымов…
Значит, Венька уже добился свего! Отлично, дружище, хвалю за мужскую доблесть и хватку! Представил себе пыхтящего, исходящего потом толстяка, забравшегося на мою подружку, и сделалось до тошноты противно.
Если отбросить богатство и блестящую будущность, что она нашла в Веньке? Вместо мускулистого живота — пузырь, набитый дерьмо. Хлипкий, слабосильный. Единственное достоинство — говорливость. Впрочем, после пары рюмок я тоже становлюсь весельчаком.
Во мне бурлило оскорбленное самолюбие.
Венька никакой не мужик — несуразное сочленение двух шаров: большого — туловища и маленького — головы.