Если бы это были его друзья, он бы дал ей знать. А может быть, ей показалось, и он все еще спит? Стоит проверить…
Она свесила ноги на пол и почти тут же услышала:
— Сиди тихо…
— Кто это, как думаешь? — прошептала она. — Может, стоит спросить?
— Сиди тихо, — повторил он. Было слышно, как он насмешливо хмыкнул: — Хотя можешь и спросить… если жить надоело.
— А какая мне разница, кто меня убьет? — выпалила вдруг Лариса и тут же ужаснулась от неожиданно сделанного заявления. — Ты или они? Это ведь они? Ты как думаешь?
— Наверняка. — Игорь заворочался, проверяя себя на способность к передвижению. — Так говоришь, тебе все равно. Куда «пушку» мою дела?
— Выбросила.
— Вот дура баба. Зачем?
— Я стрелять не умею, а тебе она ни к чему. Убить меня сможешь, не производя лишнего шума. — Невзирая на разлившийся внутри ужас, ее несло на всех парусах. — Признавайся, Игорь Ильдарович, задушить меня решил? Ты уже полчаса наблюдаешь за мной и наверняка обдумываешь, как отделаться от нежелательного свидетеля.
— Чего же тогда не избавилась от меня, коль ты такая умная? Я почти десять часов провалялся без сознания, могла бы ментов вызвать. На лестницу выкинуть. Или, на худой конец, подушечкой прикрыть. А, сестра милосердия? Чего молчишь? Чего задумала? — Он перевалился на бок и, не почувствовав боли, слегка приподнялся на локте. — Отвечай!
— Заткнись, понял?! — неожиданно вспылила Лариса. — Заткнись, ты — неблагодарная свинья! Все вполне объяснимо. Ментов с детства не люблю. Вся моя жизнь, начиная с рождения, прошла под их неусыпным контролем. Выкинуть тебя на лестницу, конечно же, можно было, но…
— Что — но?
— А ну как ты выживешь? Что тогда? Не помнишь, как запугивал меня, сидя за столом? Вот я и поостереглась…
— А как насчет подушечки? — вкрадчиво поинтересовался Игорь, недовольный ее простыми и вполне логичными объяснениями.
— Чур тебя, чур! — замахала она на него руками и не к месту засмеялась. — А потом куда — на холодец? Или, быть может, тушенку из тебя сварить? Так ты не очень-то для этого подходишь. Мяса мало, жилы одни…
— Идиотка, — хмыкнул Игорь, раздражаясь все больше и больше. — Чего же ты хочешь?
— Я?! — она прерывисто вздохнула. — Я бы хотела закрыть глаза. Затем открыть их и не увидеть тебя больше никогда. Понимаешь? Словно не было ничего этого. Ни тебя, ни раны твоей, ни моего милосердия глупого, — одним словом, ничего. Хочу жить, как и прежде: спокойно, размеренно и счастливо.
— А ты именно так и жила? — недоверчиво хохотнул он.
— Именно! Последние три года я именно так и жила.
— И кто же разделял с тобой твое счастье?
— А никто! Его было слишком мало для того, чтобы им делиться, — незамысловато ответила Лариса. — Мне всегда его будет мало.
— Так, так, так… Наша мать Тереза любит одиночество? Или она настолько жадна, что боится пустить на свою территорию кого-то еще, дабы не были ущемлены ее интересы?
— Глупо, — обиделась она, неожиданно испытав горечь от своего излишнего, никому не нужного откровения. — Мне через три часа на работу, а я совсем не отдохнула. Ты давай спи, набирайся сил и к вечеру сматывайся отсюда. Короче, я возвращаюсь со службы, а тебя уже нет. Договорились?
— А если я тебя не пущу.
— Опять не слишком умно. Те, кто звонил в дверь, прошлись по всему подъезду. Я слышала, как у Ольги Ивановны дверной гонг ударял. Если не выйду на работу, меня вычислят мгновенно. Думаю, они не дураки…
Возразить ему было нечего. Она опять поразила его простотой своих рассуждений, в которых явно присутствовала логическая подоплека. Интересный экземпляр.