Я вздохнула с облегчением.
Правильно, а то я, может, зря паникую.
Мы приехали немного пораньше. Людмила, наша магиня, уже была на месте. Я подошла к ней и рассказала свой сон.
Люд, я не знаю, имеет ли этот сон какое-то значение, или нет. Не идет он у меня из головы. А мальчик-то хороший, страшно за него.
Скажи, как его зовут, я посмотрю.
Я назвала его имя и представила его. Людмила тут же выдала тираду:
Какой же он мальчик, ему уже за двадцать!
Точно, я его так назвала автоматически, для меня он мальчик.
Так, вижу большую черную машину. Больше ничего.
У него черный Джип. Но я не пойму, причем здесь машина? Я видела лед и воду.
А самого момента падения в воду не видела?
Нет.
Уже хорошо. Вода просто символ опасности. А сама опасность исходит от машины.
Что же делать?
Не ездить на машине.
Это невозможно. Ну, где ты видела парня, у которого есть машина, а он пешком ходит?
Тогда он, по крайней мере, должен знать, что опасность существует. Может, будет осторожнее.
Ох, пойду, пока занятия не начались, попробую позвонить кому-нибудь, у кого есть его телефон, а то заниматься не смогу.
Давай, еще есть пять минут, потом телефоны отключим.
Я вышла в коридор. Единственным человеком, который мог узнать нужный мне телефон, был мой непосредственный начальник. Он замечательный, он поймет. Конечно, не хотелось бы так открываться даже перед ним. Он не скажет ничего плохого, даже не подумает. И поможет. Но репутации странной женщины мне не избежать. И это вместо репутации жесткой и требовательной сотрудницы. Но, не до репутации. В конце концов, не увольняют за странности, если они не мешают работе. По крайней мере, у нас.
Звоню своему начальнику в воскресенье, с утра пораньше, почти истерическим голосом, во всяком случае, дрожащим, и вываливаю, как можно короче:
Мне нужна ваша помощь!
Что случилось? За тобой гонятся?
Мне нужно через несколько минут отключить телефон, поэтому излагаю коротко. Я второй день нахожусь на семинаре, занимаемся духовными практиками. У меня, похоже, открытое состояние сознания, и ко мне пришла информация, что сыну нашего директора грозит опасность, видимо, связанная с машиной. Думаю, что мне нужно его предупредить, но я не знаю его телефона.
Я тоже. Ладно, не психуй, я что-нибудь придумаю. Но не знаю, как сказать и что. Лучше бы ты сама завтра поговорила с ним.
Конечно, я завтра поговорю. А вдруг сегодня что-нибудь случится?
Ладно, иди, занимайся, я попробую. Просто попрошу быть поосторожнее и скажу, что ты завтра сама ему все объяснишь.
Фух, камень с души.
Успокоилась?
Конечно. Переложила со своих плеч на чужие
Не такие уж они чужие
Спасибо.
Беги.
Я, действительно, успокоилась. Все-таки знает он что-то такое, что нам, смертным, пока не дано. После того, как он больше недели пробыл в коме, возможно, его взгляды на мир немного изменились. Мы никогда не говорили об этом, но то, как он серьезно отреагировал на мой звонок, наводило на размышления.
Снова занятия, мощная энергетическая зарядка. Потом занимаемся совсем странными вещами: скачем, машем руками, придумываем мантры. Все весело, со смехом. Фаргат рассказывает нам о волшебной силе звуков, о языке вселенной, который он называет «язык ангелов». У этого языка нет слов, которые имели бы постоянное звучание и стабильное лексическое значение. Есть только вибрации, только идущие от сердца звуки, есть настроение и мощный энергетический посыл, есть тот, кто говорит на этом языке, и сеть те, кто его понимает, потому что настроен на ту же частоту.
Наша задача если не научиться говорить на нем, то, по крайней мере, понимать его, переводя вибрации в зрительные образы. Для начала мы учимся издавать звуки, идущие из глубины души, возможно, из подсознания, возможно, те звуки, которые существуют в информационном поле планеты и, соответствуя уровням вибрации каждого из нас, несущие только нам предназначенную информацию. Меня несколько пугает моя несостоятельность в этом вопросе, поскольку мой слух крайне неразвит, музыкальный слух почти отсутствует. Я знаю многих людей, которые воспринимают вибрации на слух, как звуки определенной частоты, и даже могут воспроизводить их голосом. Я к их числу не отношусь, о чем честно предупреждаю Фаргата. Он улыбается: