- Чижик! - кричит Власьевна,- ты где?
Таня бежит на зов. Власьевна стоит у костра. Над костром в котелке кипит молоко. На холщовой тряпочке лежат ломти хлеба. Сгрудились кружки,доярки собираются обедать. У костра хлопочет маленькая сухонькая старушка в широкой, как колокол, сборчатой юбке.
- Настасья Ивановна,- говорит Власьевна,- пока твои обедают, мы с ней поработаем. Ведь тяжело вам?
- Тяжело, ох, тяжело!.. Обезручели совсем.
Старушка говорит не по-здешнему,- окает. Тане кажется, что буква "о" круглым камешком скатывается с ее губ.
- Ты посмотри, коров-то какая сила! А доярок с каждым днем меньше. Иные в город уходят, иные в поле работают.
- Ну, вот мы хоть немного, да поможем.
Власьевна энергично поворачивает старушку, снимает с нее передник, подвязывается, берет в руку ведро.
- Пошли, Таня!..
А старушка схватывает ложку и стучит по кружке.
- Обедать! Обедать! - кричит она.
Усталые доярки стягиваются к костру, растирая онемевшие ладони. Ни одна не пройдет мимо Власьевны, чтобы не поздороваться с ней.
- Здравствуй, Власьевна!
- Здорово, Афанасьевна.
- Как сынки, пишут ли?
- А это чья такая курносая?
- Здравствуй, Александра Степановна,- говорит Власьевна одной из них,вели Нюре завтра с ребятами в школу идти, учительница приказала.
Власьевна направляется к большой черной корове, садится на скамеечку и начинает доить. Вот ведро полно.
- Ну, неси, Чижик, к лошади.
Таня вся изогнулась влево, тащит полное ведро и с ужасом видит, как молоко выплескивается на ее сандалии.
"Ой, не донесу,- думает она,- расплещу половину".
Но дело не так уж плохо. Таня приноравливается, и молоко перестает плескаться; только мерно колышется в ведре.
А вот и повозка. Таня ставит ведро на землю.
- На,- говорит она Саше и вытирает мокрый лоб.
- Выливай,- равнодушно приказывает Саша, стругая какую-то палочку.
Вот это уж совсем невозможно! Влезть на двуколку с полным ведром, да еще поднять его над высоким бидоном!
- Эх ты! - говорит Саша,- неумеха! - Он ловко вспрыгивает на двуколку.- Давай сюда!
Таня, натужась, подает ему ведро, выплескивая часть молока себе на живот. Саша лихим движением выливает молоко в бидон. "Лови!" - он бросает ведро.
Ведро падает на траву, жалостно звеня жестяными боками. Всё это Тане очень обидно.
Когда она подбегает к Власьевне, у той уже полно второе ведро. И все начинается сначала. Но все-таки Таня приноровилась. Пятое ведро она пронесла, не разлив ни капли. И, наконец, настал момент, когда она так быстро обернулась, что у Власьевны подойник был надоен только наполовину. Саша перестал над ней издеваться.
Доярки кончили отдых и принялись за дело. Власьевна сняла передник и, снова энергично повернув Настасью Ивановну, повязала передником старушку и опустилась на траву.
- Так что, Настасья Ивановна, домой скоро собираетесь?
- Собираемся, милая, собираемся, калинов цвет. Выгнали уже врагов от нас. Надо скорей дело начинать.
- Рассказала бы ты, Настасья Ивановна, этой вот вострушке, как вы до нас добирались. И мне охота еще раз послушать, а этим малым, как я думаю, про такие дела знать непременно надо. Пусть понимают, что народ одолел.
- Расскажу, расскажу, Афанасья Власьевна. Вот пока вода закипит подойники мыть, я и расскажу.
А Таня уж уселась на траву, прижалась к коленям Власьевны и приготовилась слушать.
Рассказ Настасьи Ивановны
Как подошел к нашим местам враг, дали мне приказ увести наше колхозное стадо в здешние края. Собрала я обоз немаленький, сами считайте - доярки да ребята ихние, да вещички, подойники, ведра, продукты там, котлы,- большущий обоз образовался.
Вышли мы в погожий денек, словно медом налитой. Перед околицей я и говорю:
- Ну, бабочки, давайте только, чтобы слез да вою не было. Пусть нашей слезой враг не радуется.