Мне везде отказали. Вот только в институте имени Сурикова, может, возьмут по рублю в час в качестве натурщика, позировать буду.
Да ты что, стоило ли учиться пять лет, чтоб стать натурщиком для художника?
Володя, опустив голову, молчал. У него не было ответа на этот вопрос.
Были дни, когда Володя позволял себе роскошь расслабиться: не уходил днем из дома, где он уже был прописан, а слушал музыку. Теща кусала губы и ничего не говорила. Только вечером, когда Валентина и Алексей Григорьевич возвращались с работы, жаловалась:
Бяда, бяда. Наш зятек совсем разленился: лежал весь день, валялся в кровати и слушал какую-то музыку, а музыка-тотьфу, такая какофония, уши болят. Я спрашиваю: что это такое, а он смеется и говорит: Бабах, али Бах, лихая яго знаеть. Оказывается, есть такой еврей по имени Бах, лентяй, аки наш зятек, чтоб у его моча не держалась. Хучь бы кровать заправил. Он на шее твоей, доченька, сидит и будет сидеть до глубокой старости, покель ты не согнешься у три погибели. Гони яво, доченька в три шеи, ребятенка твово, мы как-нибудь вырастим.
3
Наступило лето. Володя устроился в пионерский лагерь пятого автобусного парка вожатым, куда он забрел совершенно случайно, уже ни на что не надеясь. И о чудо! здесь его ни о чем не спрашивали, а просто усадили в мягкое кресло, дали целую кипу бумаг и заправленную шариковую ручку, и сказали:
Заполняйте анкету и напишите заявление, а так же составьте короткую автобиографию. Все это простая формальность: мы и сами не рады этой бюрократии, да ничего не попишешь: как все, так и мы.
Он заполнил анкету на восьми страницах, да автобиографию написал. Эти документы тоже, как ему показалось, никто не проверял и не читал, их просто убрали в сейф, возможно, на вечное хранение.
Каждый горожанин, либо приезжий, решивший попытать счастья в городе, знает, как трудно устроиться на работу, особенно, когда нет связей и влиятельных родственников, которые могут позвонить нужному человеку и попросить пристроить такого-то.
Володя знал, что работа в пионерском лагере всего лишь короткий штрих в его длинном пути поисков трудоустройства. Но и то было хорошо. Это была своего рода передышка после шести месяцев бесполезных попыток найти работу. Пионерские лагеря сворачивают свою деятельность в конце августа, перед началом занятий в школах, а что дальше будет день, будет пища.
Меня берут в пионерский лагерь вожатым, сообщил он вечером супруге, теперь уже всегда хмурой, замкнутой в себе, не проявляющий совершенно никакого интереса к нему как к мужчине, но и не ставший на сторону родителей, которые травили зятя, как только могли.
Она тяжело вздохнула и сказала:
Надо было прервать беременность, какая я дура, Боже, какая я дура, как я одна буду воспитывать дите?
Ты не одна, сказал муж.
Я давно одна. Ты, какой же ты муж, если ты уже шесть месяцев сидишь на моей шее, а у меня зарплата с гулькин нос. Ты мой большой ребенок, а скоро будет еще один, не с протянутой же рукой мне стоять у метро, чтоб купить потом кусок хлеба? Что такое пионерский лагерь? да мне стыдно сказать кому, что мой так называемый муж, работает вожатым. Давай так: ты уж иди в этот свой лагерь, работай, чтоб моим родителям глаза не мозолить, а осенью, когда этот лагерь закончится, ищи себе что-то другое. Здесь ты не сможешь жить. Не обижайся только, я говорю эти слова не с легким сердцем
Она тут же разревелась, стояла, пошатываясь у окна, а потом бросилась на кровать лицом в подушку.
Успокойся, прошу тебя, сказал он приседая рядом и положив руку ей на плечо.
Уйди от меня! так будет лучше для нас обоих. Ребенка я как-нибудь выращу одна.
Пионерский лагерь располагался на берегу речки «Красная Пахра» рядом с деревней с таким же названием в небольшом сосновом бору. Здесь было так хорошо и великолепно, что у Владимира Павловича восторгам не было конца. Он сразу полюбил не только прелестную природу Подмосковья, но и воспитанников своего отряда, в котором он был не вожатым, а воспитателем. И не только воспитателем, но заменял им отца и мать. И детишки полюбили его. И не только дети. Две вожатые соблазняли его с переменным успехом до тех пор, пока он не сдался одной из них, молоденькой белокурой Наташке, хохотушке, оставивший мужа и маленького ребенка в Москве, потому что самой хотелось быть все время на воздухе среди подросткового шума и гама, из которого она сама не так давно вышла.