Полчаса спустя Сюзан, читая, как обычно, главу из Библии на ночь, наткнулась на стих:
«Не учащай входить в дом друга твоего, чтобы он не наскучил тобою и не возненавидел тебя» [7] . «Даже в те времена», — подумала она и отметила место в книге веточкой кустарниковой полыни.
Аня и Сюзан встали рано, желая завершить последние приготовления, прежде чем тетя Мэри Мерайя спустится из своей спальни. Аня всегда любила вставать рано и ловить те таинственные полчаса перед восходом, когда мир принадлежит феям и древним божествам. Ей нравилось смотреть на бледно-розовое и золотистое утреннее небо за церковным шпилем, на полупрозрачное пламя восхода, разгорающееся над дюнами, на первые лиловые спирали дыма, поднимающиеся с деревенских крыш.
— День-то словно на заказ, — самодовольно заметила Сюзан, посыпая кокосовой крошкой апельсиновую глазурь на торте. — Попробую-ка я, миссис докторша, дорогая, сделать еще и эти сливочные шарики по новому рецепту. И непременно буду каждые полчаса звонить Картеру Флэггу, чтобы он ни в коем случае не забыл про мороженое. А еще надо успеть тщательно вымыть со щеткой ступеньки крыльца.
— Есть ли в этом необходимость, Сюзан?
— Миссис докторша, дорогая, вы пригласили миссис Эллиот, разве не так? Она увидит ступеньки нашего крыльца только безупречно чистыми! А вы займитесь украшением столовой, миссис докторша, дорогая, хорошо? У меня нет для этого врожденного таланта — красиво расставлять цветы.
— Четыре торта! Вот это да! — сказал Джем.
— Если уж у нас праздник, — заявила Сюзан высокомерно, — так этопраздник.
Гости пришли в должное время и были встречены тетей Мэри Мерайей в платье из темно-красной тафты и Аней в платье из светло-коричневой вуали. Аня хотела надеть белое муслиновое, так как день был по-летнему теплый, но передумала.
— Очень благоразумно с твоей стороны, Ануся, — отметила тетя Мэри Мерайя. — Я всегда говорю, что белое — это только для молодых.
Все шло по плану. Стол выглядел великолепно — лучшая Анина посуда и экзотическая красота белых и фиолетовых ирисов. Сливочные шарики Сюзан произвели сенсацию — ничего подобного в Глене еще не видели; ее молочный суп был последним словом кулинарной науки; на салат-оливье пошли инглсайдские "куры, которыедействительно куры"; затравленный Картер Флэгг прислал мороженое минута в минуту. И наконец Сюзан, неся перед собой торт с пятьюдесятью пятью зажженными свечами так, словно это была голова Иоанна Крестителя на блюде [8] вошла и поставила его перед тетей Мэри Мерайей.
Ане, внешне безмятежной, улыбающейся хозяйке, уже довольно давно было не по себе. Хотя все, казалось, шло гладко, с каждой минутой углублялась ее уверенность в том, что их затея терпит крах. По прибытии гостей она была слишком занята, чтобы заметить, как изменилась в лице тетя Мэри Мерайя, когда миссис Эллиот сердечно поздравила ее с днем рождения и пожелала долгих лет жизни. Но когда все уже сидели за столом, Аня вдруг осознала, что тетя Мэри Мерайя отнюдь не выглядит довольной. Она явно побелела — не может быть, чтоб от гнева! — и за весь завтрак не произнесла ни слова, если не считать кратких и отрывистых ответов на обращенные к ней вопросы и высказывания гостей. Она съела только две ложки супа и три ложки салата; что же до мороженого, она вела себя так, будто его и не было на столе.
Когда Сюзан поставила перед ней торт с его мерцающими пятьюдесятью пятью свечками, тетя Мэри Мерайя отчаянно сглотнула, но все же не смогла подавить рыдание и в результате издала звук, похожий на судорожный кашель.
— Тетечка, вы не совсем здоровы? — воскликнула Аня.
Тетя Мэри Мерайя бросила на нее ледяной взгляд.
— Явполне здорова, Ануся. Удивительно здоровадля такого почтенного возраста.
В этот весьма удачный момент в столовой появились близнецы.