Зато теперь была готова бросить вызов Пиппи Де Лене.
Они приходились друг другу двоюродными братом и сестрой. Пиппи был на десять лет старше, и в юности Роз-Мари была влюблена в него по уши.
Но Пиппи неизменно держался с ней по-отечески, даже снисходительно. Хоть он и слыл неисправимым бабником, осмотрительность не позволяла ему
волочиться за дочерью своего дона.
- Привет, Пиппи, - окликнула Роз-Мари. - Поздравляю.
Пиппи улыбнулся, отчего его грубые черты приобрели даже некоторую привлекательность. Наклонившись, он поцеловал малыша в лобик, с
удивлением отметив, что волосы, до сих пор сохранившие аромат церковного ладана, чересчур густы для такого младенца.
- Данте Клерикуцио - чудесное имя.
Это замечание отнюдь не было невинным комплиментом. Дело в том, что после гибели мужа Роз-Мари снова взяла свою девичью фамилию и дала ее
новорожденному. В необходимости подобного шага с присущей ему непоколебимой логикой убедил ее дон, но она все равно испытывала угрызения
совести.
И эти угрызения заставили ее поинтересоваться:
- А как тебе удалось убедить свою жену-протестантку устроить для вашего сына католический обряд и дать ему настолько религиозное имя?iv
- Жена любит меня и всегда готова сделать мне приятное, - улыбнулся Пиппи.
И в самом деле, подумалось Роз-Мари, жена Пиппи действительно любит мужа, потому что не знает его. Вот Роз-Мари его знает и когда-то тоже
любила.
- Ты назвал сына Кроччифисио. Мог бы пойти ей навстречу хотя бы в том, чтобы дать сыну обычное американское имя.
- Я назвал сына в честь твоего деда, чтобы угодить твоему отцу.
- Как приходится поступать всем нам. - Горечь, прозвучавшая в словах Роз-Мари, была скрыта улыбкой. Уж так устроено лицо Роз-Мари, что
стоит ей улыбнуться, как мягкость черт лишает яда любые ее колкости. Помолчав, она неуверенно проронила:
- Спасибо, что спас мне жизнь.
Пару секунд Пиппи лишь недоуменно, с легкой опаской взирал на нее, потом мягко произнес:
- Тебе ничто и не угрожало. - Он обнял ее за плечи. - Поверь мне и не думай ни о чем таком. Забудь раз и навсегда. Впереди нас ждет
счастливая жизнь, а прошлое лучше не вспоминать.
Роз-Мари склонила голову и поцеловала сына, но на самом деле ей не хотелось, чтобы Пиппи видел ее лицо.
- Я все понимаю, - промолвила она, зная наперед, что он перескажет разговор ее отцу и братьям. - Я смирилась с этим.
Ей хотелось, чтобы члены ее семьи знали: она по-прежнему любит их, она рада, что ее сын принят Семьей, окроплен святой водой и спасен от
геенны огненной.
В этот момент Вирджинио Баллаццо увлек Роз-Мари и Пиппи к центру лужайки. Из дверей особняка в сопровождении трех сыновей появился дон
Доменико Клерикуцио.
Мужчины в смокингах, женщины в вечерних платьях, дети в атласных нарядах выстроились полукругом, позируя фотографу. Толпа гостей
разразилась аплодисментами и приветственными выкриками, и мгновение замерло, запечатлевшись на пленке. Мгновение покоя, торжества и любви.
Позже фотография была увеличена, вставлена в рамку и повешена в кабинете дона - рядом со снимком его сына Сильвио, погибшего в войне с
Сантадио.
***
Продолжение праздника дон наблюдал с балкона своей спальни.