Потом были хороводы и песни, которые сами жители селения пели вместе с бардами. А местные музыканты достали свои инструменты. Мужчины, сев подле гостей на длинные стволы упавших вековых деревьев, служившие им скамьями, расспрашивали странствующих о том, что видели те на своём пути. Иногда пожилые задумчиво взглядывали поверх собеседников, собирая в горсти длинные бороды, и лица их были озабоченны. Но это не мешало всеобщему веселью.
Данияр, который с любопытством прислушивался к разговору отца с двумя старшими бардами, вспомнил о Мирославе, оставленной им в кругу девушек и парней, игравших в ручеёк. От услышанного много противоречивых мыслей появилось у юноши в голове. Он встряхнул каштановыми волосами, вздохнул и отправился искать невесту, которую нигде не было видно. Обойдя поляну, он остановился, слушая чудесные и проникновенные звуки флейты, потому что у подножия небольшого пригорка увидел сидящую на гладком большом камне свою Мирославу.
Глава шестая
Юбилей, после долгих размышлений, решили всё-таки отметить дома: совсем немного пригласили людей, да и домашняя обстановка располагала к более непринуждённому общению. А среди гостей чужих не было только родственники и близкие друзья.
Елена Васильевна по торжественному случаю украсила себя удивительной красоты колье из тридцати жемчужин и жемчужными серёжками, подаренными мужем этим утром. А накрыть богатый стол ей помогли приехавшие сегодня жена брата и племянница Катя.
После обеда, к началу праздничного застолья, прибыла на такси и Татьяна Дмитриевна, пришли давние друзья семьи Ольга и Павел Берестовы, последними явились на порог двоюродный брат мамы дядя Миша с женой Таней и двумя сыновьями старшеклассниками, которые тут же с энтузиазмом похвалились Марине своими новыми телефонами и принялись объяснять ей, на какие чудеса способна эта супер-техника. К ним тут же присоединилась Катина дочь Ксюша, вынув из кармана собственный смартфон и погрузившись в обсуждение.
Смотри, молодёжь, учись, громко произнёс в разгар праздника дядя Миша, хлопая одного из сыновей по плечу. Тридцать лет в любви прожили
Стали вспоминать молодость. Берестов, папин однокурсник, рассказывал, как жили в студенческом городке и дружили между двумя вузами.
И что ты, Лена, в нём нашла? засмеялся дядя Паша после очередной шутки Владимира Дмитриевича. Такая серьёзная девушка, а этот, он хлопнул друга по плечу, ни слова без подвоха сказать не может!
Мама улыбнулась:
А как было не влюбиться? Красивый, высокий, одни чёрные волосы чего стоили
При этих словах Маринин отец победоносно приподнял красивые чёрные брови и взглянул на друга:
А как ты думал? Я ж первый парень был!
Он был тако-о-ой! вздохнула Елена Васильевна.
Однако много ж мне пришлось усилий приложить, чтоб ты это заметила! усмехнулся муж и крепко обнял её, казавшуюся совсем хрупкой рядом с ним.
А я, помню, всё думала, что же это делал будущий инженер в общежитии пединститута? сказала тётя Галя, жена маминого брата.
О, я всегда знал, что жену следует искать среди филологов! заявил папа.
Марина любовалась отцом и его сестрой. Они были очень похожи. Оба высокие, смуглые, темноволосые. Отцовская кровь проявлялась в Марине чертами лица и матовостью кожи, а вот цветом волос, глаз и телосложением она пошла в маму.
Несмотря на то, что тётя Таня была шестью годами старше папы, её волосы почти не тронула седина. И лёгкая полнота совсем не вредила ей. В молодости же была она настоящей красавицей. Яркая, похожая на испанку, сразу после юрфака она вышла замуж за коллегу работала в прокуратуре. Но спустя три года муж трагически погиб, и она, так и не успев стать матерью, больше не вышла замуж, с головой уйдя в работу и сделав благополучную карьеру.
Марине нравилось общаться с тётей. Она была человеком независимым и твёрдым, мало интересующимся мнением окружающих о собственной персоне. Потому, когда в жизни её, после прочтения книг о сотворении родовых поместий, начались перемены, никто и удивиться, а тем более возразить ей, не смел. А удивляться было чему.
Вот и сейчас, за праздничным столом, папа, как обычно, отпускал шутки в адрес тёти Таниной «блажи». Она лишь улыбалась снисходительно, а дядя Миша вдруг сказал, опершись локтем о стол и наклонившись к Марининому папе: