Другие поговаривали, что, скорее, похожа гора на того таинственного поэта, который жил здесь еще с дореволюционного времени в высоком доме на берегу моря
Отряд ушел, оставив мальчика, сына полка, в доме деда Митяя тот взялся позаботиться о нем хотя бы первое время. Мальчик не мог ни двигаться, ни разговаривать. Казалось, жизнь его покидает, только огромные синевато-зеленые глаза строго и упорно смотрели на мир, на склоняющихся над ним с жалостью людей.
Гражданская война перемешала человеческую массу как любитель кофе ложечкой перемешивает его в чашке. Рвались судьбы и семьи. Люди расходились, погибали или выживали, надеялись, отчаивались, мечтали.
Так судьба соединила девчушку Натку, тоже оставшуюся без родителей, и этого хорошенького, брови вразлет, оглушенного взрывом, наполовину парализованного мальчика, о котором, по сути, некому было заботиться: у Митяя было много других дел. Одетые в лохмотья, неизвестно чем питающиеся, почти больные, эти дети гражданской войны мечтали о прекрасном будущем, где у всех детей будет много хлеба и у каждого будет мама.
Натка заботилась о мальчике его звали Иван как о собственном брате. Мыла его, переворачивала, кормила с ложечки И постепенно эти усилия дали свои плоды. Иван выздоравливал, стал ходить. Не проходило только заикание.
В тот день они сидели на телеге и разговаривали, как всегда о будущем.
Вдруг из-за кустов появился странный взлохмаченный человек с бородой. На нем был длинный толстый больничный халат, а на голове венок цветов. Они сразу подумали, что это, несомненно, один из тех сумасшедших, которых недавно распустили из психиатрической лечебницы в городе, так как кормить их было нечем.
Натка и Иван не испугались: в своей жизни они навидались всего. Иван нащупал под сеном острый как бритва нож, приготовившись к защите.
Дети, сказало это чучело, вы откуда?
Мы здешние, тихо сказала Натка. А вот вас, уважаемый Вакх, мы никогда здесь не встречали.
Боже мой, пробормотало чучело, они знают, кто такой Вакх дети войны верно, из семей интеллигенции Что за времена пошли
И уже обращаясь к Натке и Ивану, продолжил:
Я не Вакх, я поэт. Вы знаете, что такое поэзия?
Мы то? Знаем, сказала Натка.
Иван произнес, все еще заикаясь:
Лиру н-настрой, вин-ноцветного м-моря бог-гиня, солнца з-звенящего, к-кудри твои облаками, светло б-бегущими, словно стада, закр-рывая
Мальчик! воскликнул поэт. Чьи это стихи?
М-мои Это подражание Гомеру сказал Иван.
А еще у тебя стихи есть?
Иван поглядел на Натку.
Я в этот в-вечер был с тобой,
И все грядущего виденья,
Д-дарил т-тебе, а ты в сомненье
Качала русой головой
Еще, еще
Сколько можно дуть в з-золотые дудки,
Верить в придуманное кем-то слово «вечность»?
В-вечность это паук, соткавший паутину для солнца.
Вечно лишь то, что ничто не вечно.
Послушай, что скажу тебе, сказал «сумасшедший». Это настоящая поэзия. Дай руку, я расскажу тебе твою судьбу.
Он схватил руку мальчика и долго вглядывался в ладонь.
Так, сказал он наконец. Вот линия судьбы. Удивительно! Ты будешь настоящим писателем. Будешь крупным ученым. Ты подаришь человечеству великую мечту. Как тебя зовут?
Ив-ван.
А тебя? поэт обратился к девочке.
Натка.
А ты, Натка, что нам представишь?
Я? Я ничего не умею. Разве что танцевать. Когда я была маленькая, моя семья жила в Петрограде, и меня водили на балетные курсы.
Вот как? И чему же ты там научилась?
Я станцую вам из «Весны священной» композитора Стравинского
Натка встряхнула темными волосами.
Эх, нет пачки и пуантов. Да и музыки нет Ну ничего, можно и так.
Она скинула сарафанчик и танцевала в тишине.
Ты само совершенство, девочка. Ты будешь знаменитой балериной, с огромным уважением сказал незнакомец. Но больше я не хочу ничего говорить тебе о твоей судьбе. Не каждому нужно ее знать.
Иван был просто потрясен. Когда Натка танцевала, восторг охватил его. И на всю жизнь он запомнил и полюбил не только юную девочку, служительницу культа искусства, но и вечный образ Женщины, как бы невидимо сквозившей в этом удивительном танце
Прощай, Иван. Прощай, Натка, сказал странный человек. Запомните: я поэт и художник. Зовут меня Максимилиан Волошин. Приходите в гости. Если же мы больше не свидемся, знаю: через много лет ты, Иван, придешь сюда опять. Во-он там, на горе ты вновь найдешь меня