Бери и надевай. Что стоишь? Я теперь не страшный? справившись с некоторым оцепенением своего тела и разума, проговорил Берзин.
Угу-у! с кривой улыбкой гукнул юноша. Теперь ты б-б-без сапог и не с-с-страшный! Теперь я тебя не б-б-боюсь. Теперь я буду с-с-страшный.
Отбросив винтовку в сторону, юноша склонился над сапогами, взял их в руки и в этот момент Берзин резко встал на ноги и в несколько стремительных шагов подбежал к оружию. Подняв винтовку с земли, наставил её на юношу и громко проговорил: «Руки вверх!»
Юноша, выронив из рук сапоги, упал на колени и слёзно взмолил:
Не уб-б-бивайте! Не с-с-стреляйте! а потом, ткнув пальцем в винтовку, проговорил, а там п-п-пулек нету!
Филимон передёрнул затвор и убедился в том, что в винтовке действительно нет патронов.
Что ж ты тогда трясёшься и руки поднял? удивился он.
Ага, а вдруг вы с-с-стрельнёте. Тогда пулек не б-б-было, а сейчас м-м-может есть!
Окончательно убедившись, что юноша болен на голову, Берзин приказал ему встать и следовать рядом, предварительно, конечно, возвратив свои сапоги на свои ноги.
Прибыв в расположение штаба дивизии в деревню, где он остановился для переформирования и пополнения частей и подразделений, Филимон передал юношу потерявшей его матери.
Вы прости его, товарищ офицер, больной он. Таким стал после того как согнали всех нас фашисты на площадь. Девушку партизанку повесили там молодую и очень красивую. Фашист, который вешал её, всё время перебирал ногами и стучал нога об ногу. С того дня Стёпушка стал бояться всех, кто в сапогах.
Понятно! Только вы посматривайте за ним, мамаша Мало ли что Винтовку где-то нашёл ваш сын, в меня целил, благо, что в ней патронов не было, а ежели были бы До беды не далеко.
С сочувствием посмотрев на разбитую горем женщину, Берзин тяжело вздохнул и, увидев мимо проходящего солдата, спросил, где располагается штаб дивизии. Получив от него ответ, пошёл в указанном направлении.
В штабе, лишь только вошёл в дом, в котором он располагался, услышал крик. Кто-то, кого-то «распекал» с применением крепких выражений.
Трусы, паникеры, в штаны наложили! Дураки, негодяи! Не исполнили приказ! Прикажу расстрелять как собак! Разжалую! В штрафбат отправлю! Предатели, расстреляю! и тому подобное и даже круче.
Товарищ генерал, так никого не осталось, погибли все разведчики. «Языка» добыли, а пока переправляли его через линию фронта шальная пуля его
Тебя расстреляю! Пуля видите ли Сейчас везде пули летают, даже у меня тут вчера десант фашистский объявился. Твари, суки, гады и так далее. Через два дня, где хочешь, добудь «языка», хоть высери мне его. Везде ясность, на одном твоё участке не понятно, что творится.
Когда крики в трубке исчезли, полковник с тяжёлым вздохом отдал её связисту и сказал, обернувшись к Берзину: «Слышал!»
Так точно! ответил младший лейтенант и склонил голову, как будто лично бы повинен в том, что командира дивизии крепко обругал, посылая к ядрёной Фене, какой-то вышестоящий командир.
И, что я сделаю? Вот скажи, что мне делать? А! махнул рукой, затем, как бы отрешившись от безысходной реальности, проговорил. Ты из армии, с пакетом?
Никак нет, я из госпиталя, за назначением.
Из госпиталя, говоришь, а я, было, подумал из штаба армии чистенький.
Из окружения выходил, обмундирование в негодность пришло, новое выдали.
А с винтовкой почему?
Так встретил тут одного дурачка местного. Я по дубраве шёл, а он из кустов и с винтовкой. Разоружил, потом на околице мать его повстречал. Сказала, что головой повёлся после казни какой-то молодой партизанки.
Врёт! с ненавистью воскликнул комдив. Деда его на днях расстреляли, вот и свихнулся.
Деда? удивился Берзин. За что, разрешите спросить, товарищ полковник.
Спросил уже. За дело подлое. По мне бы я их всех тут расстрелял, сволочей! И без сожаления! вновь с ненавистью проговорил полковник и поведал Берзину трагическую историю последнего дня жизни молодой партизанки. Сдали, сволочи, молоденькую девушку партизанку фашистам! Те пытали, а потом повесили. Вот такие дела, лейтенант.
Да, я бы их сам за такие дела, крепко сжав кулаки, как клопов раздавил, налился гневом Филимон.
Раздавили уже, и подело́м им! Слушай, лейтенант! резко, как бы спохватившись, что не довёл какое-то важное дело до логичного завершения, воскликнул полковник. Ты часом не разведчик?