Пейте, пейте, Танечка, подливая Татьяне бальзама в кофе, причмокивал он. Как жизнь, как здоровье?
Да здоровье ладно, махнула рукой Прошакова. А жизнь Вы же знаете, Филипп Викторович, какая у меня жизнь! Угораздило выйти замуж за этого дуболома!
Танечка! с отеческим укором произнес Филипп Викторович. Нельзя уж так. По-моему, ты несправедлива к своему мужу.
Ну конечно! Я несправедлива! Да он совсем забыл о том, что я его жена! Ему до меня дела нету! Придет вечером, сразу ужин ему подавай! А от самого маслом машинным воняет и еще чем-то там! А помыться лень!
Филипп Викторович с легкой и грустной улыбкой слушал эмоциональные и непоследовательные высказывания своей подчиненной. Он все прекрасно понимал, однако Филипп Викторович жалел женщин. Уже за одно то, что они женщины, считая, что женская участь гораздо тяжелее мужской и что к таким вот проявлениям женской натуры нужно относиться терпимо и с пониманием.
У самого Астахова личная жизнь, можно сказать, не сложилась, в чем он не признавался даже самому себе. Внешне это была образцовая семья: он, жена и двое детей. Жена была женщиной жесткой, властной и себялюбивой. Мужа своего она искренне считала тряпкой и всячески помыкала им. А Филипп Викторович полагал, что так оно и должно быть, что он на то и мужчина, чтобы безмолвно сносить насмешки и попреки и сохранять семью. Вместе супруги жили уже пятнадцать лет, и он сам не заметил, как постепенно между ними не осталось любви и даже уважения: только жалость и горечь с его стороны, и злоба и презрение с ее.
Со стороны на них не могли нахвалиться, жена ставила заботливого и спокойного Филиппа в пример другим мужьям, и только близкие люди понимали, насколько эта семья далека от самого понятия семьи. В глубине души и Филипп Викторович осознавал, что все вышло не так, как он мечтал, но путей к изменению не видел, о том, чтобы развестись с женой, и помыслить не мог, так что потихоньку продолжал привычное существование, с грустью оправдывая поведение супруги тем, что она устает дома с детьми, что часто болеет, и от ее внушений уверился, что мало приносит жене денег, уделяет внимания.
Он с интересом выслушивал своих сотрудниц, думал над их судьбами, жалел и желал им счастья. Так уж получилось, что больше всех он уделял времени своей подчиненной Татьяне Прошаковой, и не потому, что сильнее других симпатизировал ей, а потому, что Татьяна наиболее ярко и демонстративно рассказывала о проблемах своей семейной жизни. Делиться этими проблемами на работе было ее основным и любимым занятием. Вот и сегодня, сидя с Филиппом Викторовичем за одним столом, она оседлала любимую тему и беззастенчиво грузила Астахова своими мнимыми проблемами.
Я уже решила однозначно, пристукивая кулаком по столу, говорила Татьяна, если не пойдет на мои условия, подам на развод! Но только так, чтобы до нитки его раздеть! Я ему ничего не оставлю! И неважно, что у нас ребенка нет. Я ему жена законная, прожила с ним, слава богу, десять лет. Вернее, не слава богу, а черт бы их побрал, эти годы! Всю молодость на него угробила! Могла бы, между прочим, гораздо лучше себе найти.
Танечка, очень трудно найти идеального человека, вздыхал Филипп Викторович. Точнее, невозможно, потому что его просто не существует.
Ой, да у меня такие женихи были! резко выбросила вперед руку Татьяна. А я позарилась на его рожу смазливую!
Еще неизвестно, как бы с кем-то другим сложилась жизнь, осторожно заметил Астахов. Могло быть куда хуже. Я вообще считаю, что тебе еще повезло.
Ах, повезло? Татьяна чуть не задохнулась от гнева. Ну, знаете, Филипп Викторович, это уже просто ни в какие ворота! Да вы что, издеваетесь надо мной?
Ну что ты, Танечка, у меня и в мыслях не было! Успокойся, выпей еще бальзамчика постарался сгладить неприятный момент Астахов.
Татьяна вышла из кабинета замдиректора перед самым концом рабочего дня, будучи основательно под хмельком. Она прошествовала к своему рабочему кабинету, гордо тряхнула крашеными в темно-рыжий цвет кудрями и рванула дверь. Споткнувшись у порога из-за высоких каблуков, она пролетела вперед и спаслась от падения только потому, что крепко ухватилась за дверную ручку. Маша и Галина Андреевна встретили ее появление молчанием.
Ну? насмешливо обратилась к ним Татьяна. Что так уставились?
Вот, сухо сказала Маша, кивнув на высокую стопку в углу кабинета. Все уже сверстано, завтра можно отсылать.