- Подполковник Коржава. - Он проследил, чтобы голос звучал ровно и спокойно - с самого начала владеть ситуацией и не позволять диктовать себе.
- Нашли наш подарок?
Акцент, еле уловимый, но все же акцент. Который пробуют скрыть. Или, что гораздо хуже, делают вид, что пробуют скрыть. Значит, Коржаву убеждают мол, подарок с юга.
- Да. Нашли.
- Вот и хорошо.
- Земляк, давай без ерничества. Что вам надо?
- Всему свое время.
- Сколько у меня есть времени?
- Начинаете соображать. Это тоже хорошо. Представление еще только начинается.
- При чем здесь мой вертолет?
- Ни при чем. Мог быть какой угодно вертолет - оказался этот.
Там, в районе желудка, где только что был спазм, появилась одна огромная опустошающая боль.
- Чего же вы хотите? - Все самые дурные предчувствия Коржавы начинали сбываться прямо на глазах.
- Не надо вызывать саперов - это умная бомба, и вам с ней не справиться.
Подполковник снова полез за платком, нащупал пальцами влажную ткань - в довершение ко всему они еще слушают их частоту. Но что надо этим людям? Что надо им от Коржавы и от этого, еще почти мальчика, Кондрашова?
- Хорошо, я могу сейчас все остановить.
- И это тоже. Давай сразу договоримся: условия здесь буду ставить я.
- Готов и это допустить.
- Уже лучше. Видишь ли...
Секундная пауза показалась Коржаве черной бездонной пропастью, и он с трудом балансировал на ее краю.
- ... Понимаешь, так уж вышло, что твоей птичке не повезло. Три ноль девять.
- Три ноль девять! Но при чем здесь...
- Нет, мы опять теряем общий язык. Три девять - это тридцать девять. Секунд. Столько осталось порхать твоей птичке.
- Что?! Подожди... - Все! Коржава сейчас рухнет в эту бездонную мглу. Подожди, земляк, мы же почти договорились...
- Именно поэтому я предупреждаю. Это все, что я могу для вас сделать.
- Но что ты хочешь?!
- Тридцать две секунды...
- Твою налево!... Савченко, срочно связь с триста девятым!... Экипажу приказываю немедленно покинуть машину. До взрыва - тридцать секунд.
Ну вот и все, он рухнул в эту бездну. Эта бездна была теперь внутри его. Военкоры, военные корреспонденты, двое...
- Подожди, земляк... На борту еще два пассажира, комплект парашютов только на экипаж...
- Двадцать три...
- Ну постой, я прошу тебя... Там два военкора... Пожалуйста.
- На войне такое случается. Девятнадцать...
"На какой войне?" - пронеслось в голове Коржавы, и в это время он услышал:
- Земля, ответьте триста девятому. На бомбе нет никаких фотоэлементов, и на прикосновение она не работает. Бомба в руках у второго пилота. Разрешите избавиться от нее.
Что-то постучало в ту дверь, которая звалась "Успокоением". Они блефуют. Они говорили, что к умной бомбе нельзя прикасаться, а бомба в руках второго пилота. Сейчас, в это самое мгновение, надо было принять решение либо вышвырнуть бомбу прочь, либо приказать экипажу покинуть борт триста девятого. Перед глазами пробежала картинка: вертолет не взрывается в воздухе, он падает. Подполковник Коржава не сумел договориться с блефующим террористом, приказал экипажу эвакуироваться и тем самым потерял машину. Но Коржава уже принял решение. Оно было сформулировано, и сейчас его губы произносили:
- Нет, Кондрашов! Приказываю немедленно покинуть машину и эвакуировать пассажиров.
И одновременно в белой трубке, липкой от прикосновения влажной ладони, он услышал:
- Не надо было ее трогать. Теперь время триста девятого вышло до срока. Все, полковник, смотри в небо.
- Н-е-е-е-т!!!
На какое-то мгновение Коржаве показалось, что пространство перед ним сдвинулось и дыхание, холодное кладбищенское дыхание этого движения, достигло сейчас лица. А потом его голос потонул в кровавой огненной вспышке и в конечной непререкаемости грохота взрыва.