плакать, иди, умойся, а то сейчас отец подъедет, разборку
устроит. Ему пока молчи, а то всем достанется. Может, удастся сделать всё по-тихому.
По-тихому не получилось: как раз в эту минуту на улице за двором послышался колёсный скрип брички, похрапывание ло- шадей и вслед за этим вскоре в калитку вошёл Борис Василье- вич. Подозрительно посмотрел на дочь и жену, но ничего не
сказал, вероятно, подумав, что просто поссорились. Мужик от природы он был сообразительный, в последующие два дня, за- метив в поведении жены и дочери замкнутость и натянутость в
разговорах, ибо обе ходили, как в воду опущенные, перебрав по памяти все варианты оставался один правильный вывод. К то- му же, как он припомнил: и «зять» давно на глаза не появлялся. Вечером устроил разборку в семье. Изворачиваться женщины не стали: всё равно узнает, как не крути, потом только гораздо хуже будет, прямо всё тут же рассказали. Как ожидали того не про-
изошло. Отец не кричал и кулаком по столу не стучал. Взъеро- шил на голове волосы, окинув взглядом вокруг себя, взял с та- буретки шапку, надевая заправил под неё уши, и направился к
выходу. Уже взявшись за дверную ручку на секунду замер, глядя в закрытую дверь, хрипло сказал, как о чём-то обыденном:
Придёт до двора вилами запорю как собаку!
Вышел за дверь и со всего размаху её захлопнул, отчего сидя на стульях, мать с дочерью на месте подпрыгнули. В комнате установилась мёртвая тишина: только в печи разгораясь, уголь
потрескивал, да под окном петух прокричал, словно нехорошее что-то предвещая. Вначале стала плакать Лариса, спустя минуту подхватила мать. Женское горе было обоюдным: Ларисе жалко было своего «жениха», матери свою «невесту». Наплакавшись
вволю, когда уже Лариса сидела и только всхлипывала, мать, будто подводя итог всему, тихо с печалью, сказала:
Коту игрушки, а мышке слёзки; кот поигрался, а мышка те- перь плачет вот она женская доля. Надо, доченька, всегда но- сить на лице ледяную маску и тогда никто тебе не сможет при- чинить зла, по крайней мере, не так часто.
Сколько не судили, не рядили, чуть было, голову не свернув, в конце концов, отправились в город Краснодар, где благополуч- но всё и завершилось. В ближайший день и Костя приехал. При- ехав ночным поездом, выпрыгнул на тёмный перрон станции
Василево Петровская расположенной в степи и зашагал вдоль лесополосы в сторону своей деревни, преодолевая шесть кило- метров дорожной пахоты. Шёл в кромешной темноте, ибо Луна где-то за облаками бродила, а он всё думал, думал и думал.
Мысли одна от другой печальней казались, хуже уж некуда. Раньше приезжая домой радость восторга от встречи с люби- мой всё нутро наполняла, пелось в душе, а сейчас, не зная по- следствий беременности Лары, теперь, хоть не ходи туда! Но если бы была, лишь эта неприятность там, в Новошахтинске она во-стократ хуже!..
Украинский гопак в аранжировке фокстрота и лезгинки.
Неприятность, притом большая, которою-то и оценить не так- то просто случилась спустя через день, после той комедии на кровати с Лидой. Вечером после отбоя в его комнату пришли те, которых Лидка натравила. Впереди всех уркаганов шёл здоро- венный такой Паша, который по массе своей был больше по- хож на гориллу, а для шайки пахан и заводила. Первым и подо- шёл: на голову выше Костика, кулаки, словно боксёрские пер-
чатки надел. Пальцами похлопал по плечу парня и спокойно без
эмоций, сказал:
Базар есть, матрёшка, выйдем на пару минут, чтобы хлопцам спать, не мешать.
Остальные его подельники в это время сгрудились на пороге открытой двери: сколько их было, Костя так и не узнал, но судя потому, как всё время бродили везде и повсюду всемером,
столько вероятно в тот вечер и было. Почему он назвал Костю
«матрёшкой» сложно сказать, вероятней всего, предрекая даль- нейший ход событий, ибо только матрёшку потрошат часто и
густо. Костя вылез из-под одеяла, спокойно оделся и последовал за Пашей в коридор. Не обладая мистическим даром предвиде- ния событий, по причине своей ещё юности, как и не учуяв бе- ды, которая нависла над его головой поплёлся по коридору вслед за Пашей паханом, в надежде, что всё закончится разго- вором. Вслед им в пяти шагах развалисто шагали остальные. Порой людская подлость не знает границ. В эти минуты в возду- хе клубились, искрились и сотрясали невидимое пространство разно-полюсные душевные эмоции, идущих по коридору. Одни непомерно радовались предстоящему развлечению над жерт- вой, а тем временем жертва в мыслях металась от трагедии к