Ах, как жаль! Что там коса жизнь прожита совсем не так, как хотелось. Фантомные боли утраченных возможностей иногда бывают такой силы, что не дают уснуть, словно судороги в ногах. Потолок достигнут. Уже не стать ни моделью, ни балериной, ни женой миллиардера. Не будет морского круиза, отдыха на Бали, фотосессии на Мадагаскаре, карнавала в Рио. Не будет большой, как в песнях, любви. А ведь всё должно было так удачно сложиться! Обидно спускаться с горы, так и не побывав на вершине.
Никого конкретного Лима соблазнять не собиралась, но смутно надеялась, что за телесным совершенством, так или иначе, последуют какие-нибудь приятные перемены в жизни. Изъян же, так недвусмысленно указывающий на возраст, означал рутину до конца дней, тоску и стариковские радости типа метеоризма. Стоит ли цепляться за такую жизнь?
Она с удовольствием читала роман о немолодой красавице, бывшей мисс Алабама, которая методично готовится к самоубийству, а потом, увидев всё это во сне во всех подробностях, внезапно передумывает, так как осознает ценность жизни, встречает любовь и снова чувствует себя молодой. Несмотря на безмерное уважение к автору, Лима посчитала такой финал чушью.
«Тогда уж следовало дописать, как ее настигает Паркинсон и старческое слабоумие, как органы один за другим перестают работать исправно, а выход в свет случается лишь на похороны подружек, с едким сарказмом думала она. Молодость определяется способностью тканей к регенерации. Возраст страшная вещь! Палец порежешь несколько недель будешь мучиться, неудачную косметику используешь полгода восстанавливаться придется, и то, что в душе ты чувствуешь себя молодой, никоим образом тебе не поможет, что бы по этому поводу ни говорили модные блогерши и псевдопсихологи».
Под окном на собачьей площадке сосед выгуливал крупного старого кобеля. Лима помнила, как этот пёс несуразный щенок с большими ушами и хвостом-веревкой радостно приносил резиновое кольцо, которое его хозяин, тогда еще кудрявый, забрасывал метров на сто. Потом пес вырос, хозяин завел женщину. Потом некоторое время они ходили гулять все вместе женщина, ребенок в коляске, гордый сосед и еще более гордый пёс рядом. Но семейная идиллия не продлилась долго. В последние годы оставались только эти двое, и, судя по шатким ногам овчарки, скоро останется только один. Двадцать лет пшик. Такие наблюдения не добавляли хорошего настроения.
«Мы все едем в одну сторону. Потому что едем в катафалке, рассуждала она. Если меня укачало, я ведь могу сойти раньше, это мое право».
Хорошо хоть пупок не проткнула, попыталась она найти позитив в ситуации, но попытка провалилась, и Лима выругалась. Она по-настоящему устала от не приносящих радости отношений, от фальшивых дружб и от работы бессмысленной и беспощадной. Для смерти слишком рано, для всего остального слишком поздно. Так, кажется. Кто это сказал? спросила она у радиоприемника, но бодрый голос вещал что-то совсем отвлеченное, и она его выключила. Бесчувственный ты пенёк! Я к тебе за чувствами, а ты глушишь меня информацией. Может, хоть Янек на праздники приедет, она в очередной раз проверила, что все телефоны работают и что никто ей не звонил, переоделась в рабочее и спустилась в салон «Шарм» располагался в том же доме, а поздно вечером отбила и замариновала мясо, чтобы в первый майский день быть во всеоружии.
***Человек, который держит в руке оголенный провод, не может его выпустить. Пока по нему идет ток, воля парализована. Так и несчастная, разрушающая личность любовь парализует волю, и это невозможно прекратить, даже когда понимаешь, что это необходимо ради сохранения жизни и психического здоровья. И бывает, что к тому времени, как ток перестает поступать и рука разжимается, от человека уже ничего не осталось. Именно такая любовь определила для Лимы ее судьбу.
Его звали Ян, он приехал в столицу из Пинска, «чтобы раскрутиться», и развил бешеную деятельность. Энергия из него так и хлестала то ли из-за темперамента, то ли из-за недавнего развода с женой (многие флегматичные мужчины, сбросив с себя ярмо, первое время скачут козлами от радости, потом это проходит). На фоне всеобщего обнищания его пухлый, крокодиловой кожи бумажник, ковбойские сапоги, отделанные серебром, и кожаная куртка цвета спелого граната смотрелись по-королевски. У юных девушек бытовало такое правило, что красавица не должна быть абы с кем, а должна составить красивую пару, чтобы парень был не только хорош собой, но и был выше нее на полголовы это самое удачное. Обсуждалось это совершенно серьезно словно подбор сумочки к туфлям. И так случилось, что Ян был самого подходящего роста.