Знаешь что, Петро? Вы не лучше турков или каких-нибудь других дикарей. Как ты смеешь так рассуждать о похищении девушки! А что будет, если у вас там кто-нибудь заболеет или умрёт? Что тогда будет с его душой!
Что ты говоришь, Джульетта! У нас есть священники. Мы все очень набожны и никогда не выходим из дому, не произнеся молитву. Мадонна добрая мать, она прикрывает глаза на грехи таких хороших сыновей, как мы. Во всей Италии нет места, где у неё было бы больше свечей, и колец, и браслетов, и всего, чего только может пожелать себе женщина. Каждый раз, возвращаясь домой, мы привозим ей какой-нибудь подарок. Все наши женщины тоже одеваются как принцессы, и делать им ничего не нужно с утра до вечера. Ну что, поедешь со мной?
Пока они так разговаривали на мосту, наслаждаясь красотой вечера, совсем другой разговор шёл на постоялом дворе Альберго делла Торре, в одном тех тёмных и сырых помещений, о которых мы уже упоминали. В грязной комнате, где каменный пол, казалось, не подозревал о существовании метлы, сидел наш знакомый из первой главы, так часто упоминаемый в связи с Агнес. Его благородный вид образованного светского человека разительно контрастировал с неряшеством и убогостью комнаты, как будто драгоценный бриллиант, выброшенный в грязь.
Он сидел у открытого окна, подперев голову рукой и глубоко задумавшись, когда открылась дверь, и на пороге показался мужчина почтенного возраста.
Что ты хотел, Паоло? спросил находившийся в комнате, вздрагивая от неожиданности.
Милорд, все наши уезжают сегодня ночью.
Отлично, пускай едут, нетерпеливо сказал его молодой человек. Я присоединюсь через несколько дней.
Ах, милорд, позвольте Вас предостеречь! Зачем Вам рисковать, задерживаясь здесь? Вас могут узнать, и тогда
Ничего мне не грозит, отмахнулся тот.
Простите, милорд, но я обещал моей дорогой хозяйке, Вашей матери, на её смертном одре
никогда не давать мне покоя, сказал его хозяин с досадой в голосе, но улыбнулся. Говори, Паоло. Я знаю, что тебя не остановить, если ты что-то надумал.
Видите ли, милорд, эта девушка, я навёл справки, и все в один голос говорят, что она набожна и скромна, так вот, она единственная внучка бедной старой женщины. Разве великому потомку древнего рода пристало обижать крестьянку?
Кто собирается её обижать? «Потомок древнего рода»! повторил молодой человек с горьким смехом. Ты смеёшься надо мной, Паоло! Я нищий изгнанник, лишённый всего титула, наследства, владений! Неужели я пал так низко, что недостоин посвататься даже к бедной крестьянке?
Милорд, Вы не в состоянии ничего предложить крестьянке, а потому Ваш интерес к ней может обернуться только её позором. Вы наследник семьи Сарелли, которая восходит своими корнями к самой Римской империи!
И что мне пользы с того, что моя семья «которая восходит своими корнями к самой Римской империи»? Мой род искоренён как сорняки, выброшенные на полуденное солнце. Что мне осталось, кроме гор и моего меча? Нет, Паоло: я, Агостино Сарелли, наследник древнего рода не собираюсь позорить набожную и скромную девушку, разве что она посчитала бы позором стать моей женой.
Тогда остаётся ждать помощи только от святых! Милорд! в своё время наш дом был породнён с королевской кровью. Я могу напомнить Вам, как Иоахим VI
Послушай, мой дорогой Паоло, избавь меня от очередной лекции по истории. Дело в том, дружище, что в мире всё идёт вкривь и вкось, всё перевернулось вверх ногами и неизвестно, чего ещё ждать. Благородные семьи разорены и уничтожены, наши земли опустошены, а Чезаре Борджиа свирепствует на них, как дикий кабан.
О милорд, сказал старый слуга дрожащим голосом, времена, действительно, тяжкие. Говорят, что Его Святейшество отлучил нас всех от церкви. Анзельмо вчера услышал это в Неаполе.
Отлучил? повторил молодой человек с нескрываемым презрением. Отлучил! Очень на это надеюсь! Каждый порядочный человек в этой стране должен молиться Святой Деве, чтобы это развратный, лживый, извращенный человек со своей свитой убийц отлучил его от своей церкви! Боюсь, что в наши времена отлучение это единственная надежда попасть в рай!
О дорогой хозяин, воскликнул старик, падая на колени, что с нами теперь будет? Я не могу поверить, что Вы выражаетесь как нечестивец и язычник