Тайны должны открыться и вознестись куда выше, чем слывёт древесина этой посудины, а если уж не хватает аргументов и рвения мысли, то придётся прибегнуть к психоэмоциональному высвобождению чувств, дабы те выплеснули в просторы ваши судьбы.
Словно подбитый дракон летящий ко дну,
Падение неизбежно, но сможет ли вырулить,
Дабы мягко упасть, никому неведомо,
Случай непредсказуемостью красен, тем и фатален,
Неуправляемость взором обрамлена или безучастием,
Так и вся жизнь, возникла негадано, негадано сникает.
К чертям собачьим или к господу богу,
Задаваясь в очередной раз невзрачным вопросом,
Увидишь ли разницу в спутанных дорогах,
Если на всём давно весит цена?
В сюжет не влазит божественность, тиснется,
Но трещит по швам скупой аншлаг, в нём скоро не останется места для жизни,
А мир всё продолжит катиться в никуда.
Корабль в упругой оболочке, всё расплывается вокруг, словно пустынный мираж в горячих воздушных потоках, мы проплываем сквозь тучи и высоты, море под нами мельчает вдалеке и отражает солнце подобно зеркалу, горизонты начинают обретать изогнутую форму, небесная синева сменяется на тьму, обнажаются безкрайние просторы и безчисленность звёзд, их сияние меняет цвет и яркость, члены экипажа теряют сознание от испуга.
Дьяволица провозглашает: «Теперь вы больше ведаете! Таковой виднеется форма вашего бытия в комплексе, но это далеко не всё, лишь мерклая черта восприятия испуганного».
Капитан орёт: «Испорченное детство, испорченная молодость, испорченное здоровье, испорченная жизнь! Может ты, случай нерукотворный, скажи, отчего этот сумрак убогий навис надо мною и швыряет некие отбросы на откуп скупому упоению?
Не мелочность ли, что не касается и ступнями босыми первозданного пути, не перебивает духа ветер, лишь мерзкая игра безропотной тоски под видом шальной дерзости скребущей собственные заботы, свои же потребы, только изнашивается место в миру тесном, что принято приукрашать позором, ибо больше нечем?»
Сверху виднеется вся Земля, будто шар, не зря издавна провозглашали мудрецы об округлости вселенских форм, но приверженцы прихоти не слушали их, словно незатейливые животные.
Корабль обогнул Землю в течении получаса, а дьяволица заливала всем в головы знания об устройстве мироздания: "Чтоб вы не мучались с водной стихией, я вас к нужной пристани подвину".
Боцман кричит:
«Если нужно что-то бюрократическое, можно поставить печати,
Ежели нужно что-то большее, можно плясать на пляже Стикса, пока не надломится мачта,
Вон виднеется тень чьей-то жизни в свету пылающего костра, в ночи распыляется жар жалящими остриями пиков по тьме хлестая,
Безумный танец мелькает и вопли о нём возвещают, провозглашая творение бытийной формации,
Проливается смех и его неистовая дерзновенность, он как и свет воспаряет к безмерности, планомерно утопая в небыли,
Энтропирует неистовствующими жестами кипящий напор воплоти, впервые и напоследок впивается празднеством в материю жизнь!»
Корабль плавно начал опускаться сквозь воздушные пучины к морю, пираты воспевают о полёте к высотам, вокруг виднеется весь мир, долины, реки, леса, горы.
Солнце неистово светит, в лампах погасшие угли и пепел.
Тьма рассеялась в душе, ветер затрагивает останки дымной мглы замершей во времени,
И шагает вдоль судеб отчаянно пресыщаясь дневной луной, с приветом или на прощание,
За кадром мелькнувшего лета, но впившегося касанием, что корень пустило в сердце до самого дна,
Растение сие ещё выплеснется цветом пьянящих ароматов, когда пресытится бренной влагой гонящей в жилах жар,
Да слезут с куплета томимые следом слова, что выжег на сетчатке лучами образ прекрасный жалящей страсти,
За ним протянулись лепестки отдавшись в объятия гибели, но преисполнив цветением мир,
Озарение встречным сиянием толкнувшим вселенское тело к новым временам, его неповторимость пронзив переменчивой градацией, прекрасной и ранящей неотвратимостью распыляющей блаженный запах.
Неведомая сущность сникла, исчезла, но оставила витающий след.
Ещё один член команды кричит очнувшись после обморока:
«Убогости тьма искрящая, нераспознанный скупой толк!
Незамысловатая кража во имя немых угод,
Неведомо нечто необъяснимое, что пестрит сутью и истиной,