Вот под названием «Brezilya kurukahve» заведение, недавно отметившее свой столетний юбилей. Тут можно купить чай и кофе не только из Бразилии, как следует из названия, или Турции, но и со всего мира. В соседних зданиях расположены сразу три ресторана со схожими названиями «Çiya Kebap», «Çiya Kebap-2» и «Çiya Sofrası». Их объединяет принадлежность одному владельцу Мусе Дагдевирену. Знаменитый кулинар, о котором писали ведущие газеты мира, соединил в себе две, казалось бы противоположные идеи: с одной стороны, он определяет себя как «кулинарный антрополог», т.е. собирает рецепты блюд со всей Турции, чтобы угостить ими посетителей, а с другой, неустанно экспериментирует, изобретая все новые угощения. За такую смесь новаторства и традиции «Нью Йорк Таймс» назвала его «кулинарным Индианой Джонсом».
По количеству и качеству гастрономических заведений, собранных в одном месте, Гюнешлибахче смело можно отнести к городским достопримечательностям.
Несколько лет назад их число увеличилось, на углу улицы Фахреттин Керим Гекай и переулка Гюлеч появился памятник обычному коту по кличке Томбили, т.е. «Пухлик». Всю жизнь он обретался в этом переулке, и «столовался» в местном кафе, а в свободное время с достоинством возлежал у бордюра, опершись на лапу, и задумчиво наблюдая за городской суетой. Неожиданно для себя и окружающих, котик стал звездой интернета, прославившись своей невозмутимой серьезностью. Он не просто отдыхал, а имел при этом вид, как минимум, мэра города. По просьбе горожан 4 октября, в день памяти Франциска Ассизского, покровителя всех животных, Томбили поставили памятник. В дальнейшем его украли, но потом вернули на место, даже асоциальные воры устыдились содеянного после широкого общественного порицания. Такая вот любовь к котикам.
Бейоглу
Округ расположился на горе. Раньше он назывался Пера, т.е. «вне». Гора никому особенно не была нужна, и на ней устроили кладбище, а позже виноградники. В этом идиллическом месте французский посол де Жирноль и построил свою виллу. Тем самым, как оказалось, положив начало новой традиции. Сюда стали переселяться потомки состоятельных горожан. От них и произошло название «Бейоглу», т.е. «сын господина».
Сегодня, гуляя по этому району, может почудиться, будто ты находишься не в восточном городе, а в итальянском палаццо. Это Стамбул европейцев: итальянцев, французов и даже русских. Он всегда был подлинно интернациональным. Помимо европейцев, здесь с 1492 года живут изгнанные из Аль Андалуса (Испании) мусульмане. Здесь же находится крупнейшая синагога Стамбула Неве Шалом и Турецкий раввинат.
Наиболее, пожалуй, известная часть Бейоглу район Галата. Начало человеческой истории в этих местах скрыто в седой древности. Уже апостол Андрей, пришедший в эти края для проповеди, нашел весьма густозаселенную местность. Местные жители стали его первыми последователями, им он назначил епископа, первого пастыря Константинополя Стахия, из числа 70 учеников Иисуса. Апостол до сих пор считается покровителем Константинопольской православной церкви.
Галата во все века оставалась «городом в городе», пусть даже всего лишь предместьем, где с византийских времен жили в основном генуэзцы. Это был настоящий порто-франко, гостеприимно встречавший моряков со всего света. Турки называли его «городом франков». У европейцев были свои пристани, пакгаузы, магазины, мастерские, банки, склады, торговые конторы и конечно же, таверны и кабаки. Это был основной торговый район города.
Жители Галаты всегда пользовались привилегиями. Например, проживавшие здесь дипломаты получили право привозить свиней на Сырную седмицу и забивать их на месте. Такое нарушение местных религиозных канонов, разумеется, не афишировали, поэтому свиней гнали по улицам к посольствам ночью, при свете редких факелов. Страшный грех, почти преступление. Тем притягательнее порок. И не только для европейских посланников. Высокопоставленные османские чиновники не упускали случая приобщиться к «хараму» со стола западных коллег. На котором запретную свинину органично дополняли горячительные напитки. Многие единоверцы, разумеется, гневно осуждали подобное падение нравов. А в ответ слышали всевозможные оправдания. Муфтий Алеппо, например, заявил, что запрет не распространяется на почтенных мужей, которые знают, когда следует остановиться. А один старичок, поднося ко рту бокал с вином, всякий раз принимался истошно вопить, чтобы «предупредить свою душу, что ей следует удалиться в какую-нибудь укромную часть его тела, дабы не участвовать в преступлении, которое он собирается совершить».