Как попало заселившись, мы растерянно бродили по огромному, насквозь промерзшему помещению, не снимая шуб, и никак не могли согреться. Шурик трясущимися руками пытался растопить печку, а обледенелые березовые дрова отказывались разгораться. Я молчала, слезы катились по щекам, а расстроенный Шурик тщетно пытался меня утешить.
На следующий день, в церкви, после Богослужения, я подошла к отцу Виктору и попросила освятить «весь этот мусор», который теперь стал нашим новым домом.
Сейчас обед, а в пять часов у меня встреча молодежи задумчиво прикидывал священник.
А обед это обязательно? спросила я.
Желательно, уточнил Медведь, иронично улыбнувшись.
Это я к тому, что поесть-то можно и у нас, смутилась я. Только сегодня я вряд ли смогу угостить чем-то хорошим Пельмени казенные разве что
Сойдет, махнул рукой отец Виктор и пошел за пальто.
Обнявшись при встрече с «земляком» Шуриком, Виктор облачился в сутану прошел по всем комнатам и побрызгал углы святой водой, читая вслух по толстой книге.
Затем мы устроились в относительно теплом месте, на кухне, и я разложила по тарелкам горячие пельмени из магазина, сваренные на электрической печке. Мы чокнулись одноразовыми стаканчиками с красным вином, из дешевого пакета. Походное такое новоселье.
Чем топите? озабоченно спросил Виктор.
Березой, только поленья мерзлые, никак не разгораются, пожаловался Шурик.
Медведь с сомнением посмотрел на охапку березовых чурок, валявшихся в углу.
Эх, сюда бы сосновых досок, размечтался он. А от них и береза хорошо будет разгораться. Надо смешивать то и другое.
На следующий день, возвращаясь домой с работы, с изумлением вижу посреди двора гору сосновых досок.
Откуда дровишки?! спросила у мужа, который возбужденно крутился у кучи.
Медведь наколдовал!
Нет, серьезно: где взял?
Шел мимо одного дома, а там, похоже, затеяли замену полов: старые выбросили прямо под окна. «Не нужны?» спрашиваю у хозяев. «Забирай», говорят. Я тут же вызвал «газель», погрузил и вот Этого нам хватит до конца зимы, и Шурик снова взялся за пилу, чтобы распилить рейку на части.
Сухие, крепко просмоленные доски вспыхивали в топке с одной спички, весело потрескивая и занимаясь ярким пламенем. В огонь мы подкидывали березовые поленья, и те долго и ровно горели, отдавая жар, и по всем комнатам распространялось блаженное тепло с запахом кошачьей жизнедеятельности, видимо, за годы эксплуатации деревянный пол намертво впитал запах нескольких поколений домашних животных.
Ну, считай, что зиму пережили, с облегчением сказал Шурик. С легкой руки Виктора.
Студия художника
Когда через год мы снова пригласили Медведя в гости, дом уже куда больше походил на «коттедж».
Шурик отремонтировал сантехнику, покрасил стены, выложил полы кафелем. В гостиной стоял красивый камин, на тумбочке аквариум, со второго этажа вовсю раздавалось птичье щебетание там жили чижи, щеглы, попугаи.
Мне было немного стыдно за скудный казенный обед, которым я накормила священника в прошлый визит, и на этот раз я расстаралась: запекла свинину в духовке, предварительно нашпиговав чесноком и обмазав специями. И винцо купила поприличнее.
И тут случилось нечто странное: зайдя в дом, подняв голову к потолку, высоченному, согласно архитектурному замыслу мужа, отец Виктор вдруг произнес загадочную фразу:
Ваш дом для меня это студия художника.
«При чем тут это, у нас все сплошь музыканты, а не художники», удивилась я про себя.
Его слова я вспомнила через несколько лет, когда все стены были плотно увешаны картинами. Моими собственными, между прочим.
Ничто не предвещало, что я начну рисовать.
Но как только я потеряла работу в католической киностудии, у меня появилось свободное время. Неожиданно для самой себя я вдруг записалась в изостудию для взрослых. Там учили рисовать сангиной и маслом, пастелью и гуашью.
Глаза боятся, а руки делают. На моем мольберте проявлялись то натюрморты, то пейзажи. Дочка специально покупала для меня цветы, и долгими зимними вечерами я рисовала розы и хризантемы. Каждый незрелый плод моего творчества мы торжественно вешали на стену. Настоящие глиняные горшки на кухонной полке соседствовали с абсолютно такими же настенными горшками в рамочках.