Когда-то покойный прокурор Азларханов, которого ты старался заполучить к себе юрисконсультом, на твое предложение сказал: «Почему именно я? Нашего брата-юриста кругом полным-полно». На что ты ответил: «Мне не всякий юрист нужен, мне нужны вы…»
Да, у партии есть банки, но искусственно созданные, и вряд ли им всерьез удастся выйти на международную арену. А твой банк, еще не открыв дверей, уже притянул к себе внимание делового мира. Вкладчиками банка, как нам известно, уже сегодня готовы стать могучие корпорации, а идея привлечь Германию к поддержке двух миллионов немцев у нас в стране просто гениальна. Вот до этого доверенные люди партии не додумались…
Но главное не в этом. Нужен банк, в который мощным потоком пойдут вклады в конвертируемой валюте, и такой банк необходим на территории нашей страны. Валютные средства партии находятся в основном на счетах в зарубежных банках, и контролируют их подданные других стран. В этом партия видит опасность, особенно в переломное для страны, да и всего мира, время, когда рушатся структуры власти и непонятно, кто чему хозяин. В общем потоке долларов, которые потекут в твой банк, и мы бы без шума, с течение двух-трех лет, перевели бы миллиардные суммы. Валютные средства должны быть возвращены на родину, находиться под рукой у партии, без конвертируемой валюты ныне и шага не сделать. Вот почему выбор пал на тебя, вот почему я здесь.
– А если я не соглашусь, чтобы мой банк стал базовым для партийной кассы?
Анвар Абидович сразу сник, сжался, и Шубарин легко представил его в ватнике, не по размеру сапогах. Но он нашел в себе силы и быстро сформулировал ответ.
– А почему бы тебе не согласиться? Во-первых, какой здесь криминал? Какое тебе дело, откуда взялись деньги, кто заложил их первооснову. Это все-таки деньги не наркобизнеса, не деньги мафии. Как хозяин банка, ты можешь и не знать, кто их истинный владелец. Во-вторых, оказать партии услугу, даже если она сегодня и не в чести, дело благородное и беспроигрышное. Поясню: зная тебя, я оговорил одно существенное условие – нигде, ни в каких бумагах, не будет упоминаться твоя фамилия. Тебе не придется подписывать никаких обязательств, достаточно твоего слова. А считать, что коммунисты ушли навсегда, опрометчиво, они в шоке, в нокдауне, но скоро оправятся. Нет худа без добра – партия невольно очистила ряды от попутчиков, карьеристов, перевертышей. А как банкир ты сможешь оперировать чужими миллиардами, разве это не удача для финансиста? Деньги будут возвращены в нашу страну навсегда, и тебе дадут на этот счет гарантии…
И в-третьих: кто не с нами – тот против нас, это придумал не я. Со мной ясно, я поручился за тебя. Я, возможно, никогда не вернусь домой, лишусь каптерки, передач, покровительства уголовников и администрации лагеря, а это равносильно смерти. Что касается тебя – узнав такую тайну, ты тоже оказался в опасности. В большой игре сантиментов нет…
Они долго сидели молча, каждый думая о своем, и Шубарин увидел, как снова сник, сжался Анвар Абидович, и ему так стало жаль его, что он присел рядом с ним на диван и по-дружески обнял за плечи.
Все возвращалось на круги своя. Давно, когда он только начинал подниматься как предприниматель, и партия, и уголовка не оставляли ни один его шаг без внимания, следовало кормить и тех и других.
Все повторялось сначала… Но сегодня за ним был опыт жизни, и всегда, при любых обстоятельствах, он оставался хозяином своего дела. И вдруг он улыбнулся, вспомнив, как однажды записал в дневнике: «Мой удел – постоянный риск, я ставлю на карту жизнь почти ежедневно, а если точнее, она всегда там и стоит».