Артур Александрович поздравил Коста с наступающим Новым годом, коротко справился о делах и сумел сказать главное в своей излюбленной иносказательной манере, понятной Джиоеву: тут ему успели сесть на хвост. И описал человека, говорившего по-узбекски на стадионе мюнхенской «Баварии». Этого гонца следовало установить, а главное, установить тех, кто стоит за ним в Узбекистане.
Вот о чем, думал Коста, пойдет разговор в доме человека из Верховного суда.
Но любой зов Миршаба Коста игнорировать не стал бы, Джиоев помнил, что только Салиму Хасановичу и его другу Сенатору, на чьих глазах он некогда застрелил в здании прокуратуры республики бывшего прокурора Азларханова, он обязан жизнью, это они выкрали его из института травматологии с поврежденным позвоночником. И только благодаря им уцелел патрон Коста – Артур Александрович Шубарин, ибо кейс убитого Азларханова со сверхсекретным компроматом на самых влиятельных людей в республике и высочайших сановников из Москвы, даже из Кремля, остался на одну ночь в прокуратуре – его тоже выкрали Миршаб с Сенатором. Тут, как говорится, по гроб жизни обязан, какие тут праздники.
Коста приехал к Миршабу на скромной белой «Волге» Шубарина, но мало кто знал, что на ней стоит дизельный двигатель от «Вольво», темные, с зеленоватым отливом, пуленепробиваемые стекла с бывшей машины самого Рашидова, а все четыре двери вполне выдерживают автоматные очереди. Машиной шефа Джиоев стал пользоваться совсем недавно, после того, как Артур Александрович известил, что непременно пригонит из Германии какую-нибудь престижную машину, он знал, что Ташкент не по дням, а по часам наводняется роскошными автомобилями, а хозяину коммерческого банка сам Бог велел держать марку.
Коста знал толк в машинах и поставил несколько условий: пуленепробиваемые стекла, хотя бы одна бронированная дверь (в стране теперь такое творилось!) и обязательно кондиционер, без него машина в Средней Азии летом превращается в душегубку.
Коста до сих пор у Миршаба не бывал. Едва он просигналил у тяжелых, окрашенных серебром ворот, как в доме включили автоматику и массивные створки мягко раздвинулись, впуская машину, неоднократно бывавшую в этом дворе. Салим Хасанович встречал на пороге, и Коста лишний раз понял, что предстоит не только серьезный разговор, но и неотложные дела. Хозяин провел гостя через огромный зал с наряженной елкой прямо к себе в кабинет, где на столике, стоявшем между двух кресел, уже дымился традиционный чай, а рядом лежал свежий виноград с чуть потемневшей, пожухлой кожицей, сухофрукты, орехи, изюм и печенье – скромно и со вкусом.
Коста, переступив порог кабинета, отметил для себя, какое имели влияние на Сенатора и на Миршаба вкусы его патрона – Шубарина. Тщательно отреставрированная изысканная мебель прошлого века; за стеклами высоких, вдоль стен, книжных шкафов рядом со старинными фолиантами – древняя бронза Китая и Бенина, собранная с большим вкусом, игрушки и жанровые сценки немецкого фарфора, фигурки хрупкого русского фарфора кузнецовских и гарднеровского заводов. А на стене напротив, задрапированной зеленым биллиардным сукном, с полдюжины картин в великолепных палисандровых рамах с резной золоченой лепниной – все невольно напоминало рабочий кабинет Шубарина. Видимо, хорошо протрясла местная таможня для Миршаба отъезжающих на жительство за рубеж, такого и в комиссионной торговле давно нет, вот отчего, наверное, Салима Хасановича часто видели там.
Расспросив Коста о житье-бытье, здоровье, настроении, без чего не начинается ни один разговор на Востоке, каким бы срочным и важным он ни был, Миршаб подробно рассказал о визите прокурора Камалова в «Лидо».