Как понятно из вышесказанного, Светлана пользовалась положением старосты для удовлетворения своих естественных потребностей со всеми парнями группы. Разумеется, со всеми, кроме Геракла и Дмитрия, которые не были в курсе этой ситуации.
Пока группа выходила из аудитории, Геракл пытался разговорить запершегося в туалете Дмитрия:
Товарищ Дмитрий! Открывайте дверь!
Не обращайтесь ко мне большевистским словом «товарищ», сударь. И я никуда отсюда не выйду до самого вечера. Это моя неприступная цитадель
Не занимайтесь ерундой, товарищ, лучше берите ремень и надевайте штаны!
У вас в наличии ремень? Как предусмотрительно! Хорошо, попробуем
Дмитрий забрал ремень Геракла и попробовал его застегнуть. С трудом, но это удалось.
Спасибо огромное, сударь. А сейчас поспешим, мне надо маленько подкрепиться перед моим триумфом.
Любимым местом обеда Геракла и Дмитрия была находившаяся напротив университета бургерная «У Армена». Хозяин, эксцентричный армянин Армен Ашотович, громогласно приветствовал своих лучших клиентов, когда те вошли:
Заходите, дорогие!
Категорически приветствую, ответил Геракл.
И вам не хворать, басурманин, сказал Дмитрий.
Бесогонов оставлял в кафе столько средств, что Армен не обижался даже на «басурманина». Широко улыбнувшись, он спросил:
Вам чего?
Мне два двойных чизбургера, Армен Ашотович, сказал Геракл.
Прелестно! Вам чего, золотой мой Дмитрий?
Мне, будьте так добры, два двойных чизбургера, один тройной чизбургер, картофель фри с соусом и большую содовую, сударь.
Будет исполнено в лучшем виде!
«Надеюсь, на нем не лопнет второй ремень. Еще одного у меня нет», подумал Геракл.
Через полчаса сытые друзья вышли на улицу и отправились назад, к университету. Стоило им только перейти дорогу, как разыгралась трагедия, достойная Шекспира.
И все же вам стоит начать следить за собой, товарищ. Такими темпами вы скоро ни в одни брюки не влезете, сказал осматривавший округлившегося Дмитрия Геракл.
Вот еще чего! Экие же глупости вам в головушку лезут, мсье Геракл. Да известно ли вам, что в царской Руси полнота была признаком благополучия и богатства? Я не намерен выглядеть, как голодающий холоп
После этих слов ремень на Дмитрии лопнул еще сильнее предыдущего. Громко закричав, современный барин убежал в неизвестном направлении, попутно сбив с ног трех девушек и неторопливо гулявшего Родиона Артуровича. Заметив старого товарища, Геракл не придумал ничего лучше, как подойти к нему.
Родион Артурович, мое почтение. Куда
И вам не хворать, Герашек. Похоже, надо завязывать со спиртосодержащими жидкостями, потому что причудилось мне, как ваш товарищ без штанов меня с ног сшиб. Белая горячка никогда, знаете ли, не в радость.
Это в самом деле был он! сказал Геракл и быстро пересказал бездомному сегодняшние происшествия.
Экая же оказия, сказал, посмеиваясь, Родион Артурович.
Видели ли вы хотя бы, куда он побежал?
Признаться честно, нет, сказал покрасневший бомж.
Что же за наказание такое, товарищ Ведь Дмитрий Аркадьевич должен был на посвящении главную роль играть, а теперь как сквозь землю провалился, еще и без штанов. Вот и что делать теперь нашему славному коллективу?..
Не волнуйтесь, Геракл Сергеич, найдем мы борова вашего!
Мы?
У нас, бомжей, такая сеть по городу, Гераклушка, что ЦРУ отдыхает. Мигом отыщем вашего товарища непутевого, а вы пока ступайте в университет, не подводите группу!
Спасибо, камрад, сказал Геракл и убежал в сторону университета.
До посвящения оставалось чуть больше часа, когда Геракл, державший в руках штаны Дмитрия, вломился в актовый зал. Репетиция под руководством Иосифа Викторовича тем временем шла полным ходом, но тому самому приходилось читать реплики Дмитрия. Заметив Геракла, все присутствовавшие на мгновение утратили дар речи. Наконец, молчание прервал невозмутимый голос наркомана Якова, который спросил:
А че, Димас в свои штаны впитался?
Никто не посмеялся над этим бредовым вопросом.
Гера, а где Дима? Этому жиртресту же сегодня здесь играть, или он забыл? спросила Света.
Камрады, Дмитрий вновь оказался в одних портках и ретировался в неизвестном направлении.
Да я этого кабана на колбасу пущу! во весь голос завопила Света.
Раздались немногочисленные смешки, но затем наступила гробовая тишина. Полностью ошеломленный Иосиф Викторович присел на сцену и заговорил: