Буду ожидать вас там.
Они зашагали по тропинке к машине. Чанц уехал и через несколько минут был уже в Ламбуэне.
Полицейского он застал в харчевне. Он сидел за одним столиком с Кленином, который пришел сюда из Тванна, в стороне от крестьян, о чем‑то, видимо, совещаясь. Полицейский из Ламбуэна был маленьким, толстым и рыжим. Звали его Жан Пьер Шарнель.
Чанц подсел к ним и вскоре развеял недоверие, которое те питали к своему коллеге из Берна. Шарнель был лишь недоволен тем, что вместо французского ему приходилось пользоваться немецким языком, с которым он был не в ладах.
Они пили белое вино, Чанц закусывал его хлебом с сыром; он умолчал, что только что побывал у дома Гастмана, расспрашивая, не напали ли они на след.
– Non, – ответил Шарнель, – никакого следа assasin
[3]
[4] ! Совершенно исключено.
Чанц выслушал эту тарабарщину и возразил, что следует расспросить других, тех, кто в тот день был в гостях у Гастмана.
Это он сделал, заметил Кленин; в Шернельце, что за Лигерцем, живет писатель, который хорошо знаком с Гастманом и часто бывает у него, в среду он тоже был там. Он тоже ничего не знал о Шмиде, тоже никогда не слышал его имени и вообще не думает, чтобы гостем Гастмана мог быть полицейский.
– Так, значит, писатель? – спросил Чанц и наморщил лоб. – Придется мне заняться этим экземпляром. Писатели всегда подозрительны, но я уж как‑нибудь доберусь до этого умника. А что собой представляет этот Гастман, Шарнель? – спросил он полицейского.
– Un monsieur tres riche [5] , – восторженно ответил полицейский из Ламбуэна.
– Денег у него как сена и tris noble [6] . Он дает чаевые моей fiancee [7] , – он с гордостью указал на официантку, – comme un roi [8] , но не с целью получить ее. Jamails [9] .
– А чем он занимается?
– Философ.
– Что вы понимаете под этим словом, Шарнель?
– Человек, который много думает и ничего не делает.
– Но он ведь должен зарабатывать деньги? Шарнель покачал головой.
– Он не зарабатывать деньги, он иметь деньги. Он платить налоги за весь деревня Ламбуэн. А этого для нас достаточно, чтобы Гастман считать самий симпатичны шеловек во вес кантон.
– Все же необходимо основательно заняться этим Гастманом, – решительно заявил Чанц. – Я завтра поеду к нему.
– Будьте осторожны с его собакой, – предупредил Шарнель. – Un chien tres dangereux [10] .
Чанц встал и похлопал полицейского из Ламбуэна по плечу.
– О, с ней я уж как‑нибудь справлюсь.
* * *
Было десять часов, когда Чанц покинул Кленина и Шарнеля, чтобы поехать в ресторан у ущелья, где его ожидал Берлах. Но там, где проселочная дорога сворачивала к дому Гастмана, он еще раз остановил машину, вышел из нее и медленно пошел к железной калитке, затем вдоль ограды. Дом имел прежний вид, он стоял темный и одинокий, окруженный огромными тополями, гнущимися под ветром.