Мало того, что это были фантастические истории, они еще и удивляли тем, что касались будущего, в отличие от всей остальной школьной программы наполненной нафталиновыми переживаниями непонятных людей из девятнадцтого века.
Уже тогда я, если не понял, то точно почувствовал, что фантастика самый универсальный и гибкий жанр. В ней ты не скован ни рамками времени, ни местом действия, ни даже при желании законами физики. При этом с легкостью можно проложить мостик между самым фантастическим миром и нашей с вами реальностью. Объяснить, предостеречь, высказать то, что хочешь.
Улыбка один из самых известных рассказов Рэя Бредберри.
ЯЗЫК
Я не пытаюсь предсказать будущее я пытаюсь его предотвратить.
© Рэй Брэдбери
Люди начали собираться еще часов в пять, когда за выбеленными снегом полями надрывались далекие петухи. Тогда среди разбитых зданий клочьями висел туман, но теперь, рассвело, и он начал таять. За два часа вдоль дороги выстроилась длиннющая очередь, а люди все подходили и подходили. По двое, по трое подбегали, иногда спрашивали, где конец очереди, и спешили занять место.
Мальчишка стоял сразу за двумя мужчинами, которые громко разговаривали между собой, и в сухом морозном воздухе звук их голосов казался громче.
Слышь, парень, а ты-то что здесь делаешь в такую рань? сказал человек за спиной.
Мальчишка испуганно обернулся, снизу вверх посмотрел на бородатого мужчину.
Это мое место, пролепетал он. Я его честно занял.
Да шел бы ты отсюда, уступил бы очередь тем, кто знает в этом толк, бородатый сурово сдвинул брови.
Мальчишка, до того притоптывающий на одном месте от холода, замер в растерянности. С одной стороны, он знал, что слова старших нужно исполнять, но, с другой стороны, он уже не такой уж и ребенок, чтобы его можно было бы вот так прогнать.
Оставь в покое парня, вмешался, резко обернувшись, один из мужчин, стоявших впереди.
Да я же пошутил, бородач положил руку на плечо мальчишки, тот угрюмо её стряхнул. Просто подумал рань такая, а ребенок не спит.
Ничего, я уверен он знает толк в науке, верно говорю? ответил заступник. Его фамилия была Стерлигов. Как тебя звать-то, малец?
Егор, ответил мальчишка, дуя на покрасневшие, покрывшиеся цыпками руки.
Егорка уж плюнет так плюнет! расхохотался мужчина. Прямо в лоб, верно?
Конечно! с готовностью подтвердил Егор.
Смех прокатился по веренице людей.
Впереди кто-то продавал кофе. Не тот суррогатный горький настой из полевых трав, который обычно пили люди в деревнях. Нет! В честь праздника привезли настоящий из зерен. Пахнущий удивительно одновременно терпко и приятно. Очередь притормаживала, проходя мимо телеги, где стояла пара парней, мешающих половниками кофе в большой кастрюле. Люди начинали семенить, не торопились идти вперед, на разные манеры хвалили запах и вкус напитка, но не покупали его. Мало кто мог позволить себе натуральный кофе.
Стараясь не замечать, как желудок, в котором не было еды со вчерашнего утра, подступает к горлу, Егор устремил взгляд туда, где очередь пропадала за разваленной взрывом каменной стеной.
Говорят, он смеется, сказал мальчик.
Ага, подтвердил Стерлигов. Над нами, колдун проклятый, хихикает. И не просто, а язык показывает.
Да как же его удалось поймать? спросила женщина впереди, вклиниваясь в разговор.
С божьей помощью, конечно, ответил Стерлигов, указывая пальцем в небо.
Так его сам Патриарх изловил, затараторил бородач, тот, что вначале чуть не прогнал Егора. И святым знамением навеки запечатал колдуна в его тюрьму.
Но как же он там поместился? спросил Егор.
Надеюсь, мы этого никогда не узнаем, ответил Стерлигов с усмешкой.
Я слышала, что он теперь заперт в картине, подхватила женщина.
И не картина эта вовсе, запротестовал бородач. Я точно видел, никто никогда так не нарисует! Это живой человек, я вам говорю. Или то, что от него осталось. Какая-то тень. Только черный и серый никаких других цветов. Его заморозили, засунули в э-э-э ну как бы сказать В плоскость, во! И он смотрит на нас сквозь маленькое окошко в мир. И все равно, тварь такая, улыбается!
Смеется! поправил Стерлигов.
Скалится! выкрикнул кто-то из впередистоящих.