Я размахнулся и одним ударом мачете снёс ему голову.
Повернулся и направился к мужчине, уже вставшему на четвереньки. Очень удобно, если честно.
У-у-э? протянул мужчина.
Я примерился и отрубил голову и ему.
Вот и все.
Мир стал чище.
Хотя уборку в кабинете придётся делать капитальную. Хорошо, что ковров нет.
Я спрятал пистолет и снова взял рацию она уже вторую минуту вибрировала на поясе.
И услышал шорох за спиной.
Их тут что, трое было?
От растерянности я словно затормозил, повернулся плавно и неспешно.
В балконных дверях стоял, разглядывая учинённое мной побоище, грузный немолодой мужчина в мятом старомодном костюме. Вначале, глядя против света, я принял его за человека.
А потом увидел голубовато-серую кожу.
Это был кваzи. Это был чёртов кваzи!
Мгновение мы смотрели друг на друга.
Потом все понеслось очень быстро, как оно и бывает в таких случаях.
Я выпустил рацию и схватился за рукоять пистолета. Кваzи перепрыгнул через стол, одной рукой схватил меня за запястье правой руки, с мачете, другой рукой за левое запястье, не давая вытащить пистолет. Мы молча боролись, он был силён, как и положено их породе, но я был слишком зол и напуган, чтобы уступить.
Головой я изо всей силы ударил его в лицо, одновременно коленом в пах. Кваzи отпрянул, долю секунды колебался, а потом бросился к балконной двери. Я, упав на одно колено, выпустил две пули ему в спину, но, нажимая на спуск, уже понимал, что промажу.
А кваzи, не оборачиваясь, перемахнул через перила и полетел вниз.
Когда я выскочил на балкон, кваzи как раз выбегал со двора. Его грузная фигура мелькнула и исчезла за углом соседнего дома.
Мне хватило ума не стрелять. Ну и, конечно же, не прыгать. Я не кваzи, чтобы шутя сигать с десятиметровой высоты
Я посмотрел вниз там ли консьержка. Но её у подъезда не оказалось.
Проклятье!
Гражданин следователь! донеслось от дверей квартиры. Гражданин следователь, у вас всё в порядке?
Я не следователь, я дознаватель! пряча пистолет в кобуру, откликнулся я. Всё в порядке.
Вернувшись к тому месту, откуда я стрелял в кваzи, я прикинул угол. Все было в порядке, пули ушли в небо, а не улетели в окна соседних домов. Благослови, Господи, низкую застройку в центре и вколоченные в подкорку рефлексы.
Виктор Аристархович тоскливо воскликнула консьержка, оказавшись в дверях кабинета. Ах, Виктор Аристархович, как же вы так! Зачем же вы так
Я покосился на неё и решил, что она совершенно искренна. За её спиной маячил дворник молодой таджик с лопатой в руках. Лопата была штыковая, хорошо наточенная, и я кивнул таджику с одобрением.
Вы не видели этого, второго? Я катнул голову носком ботинка.
Нет! Консьержка замотала головой. Нет, нет! Он не входил! Вот как супруга профессора вышла, я всё время на месте была. Никто не входил!
У вас же есть камера в подъезде? уточнил я. Не волнуйтесь, посмотрим, как и что
Я его видел, сказал таджик, сглатывая. Русский язык у него был чистый, видимо, вырос парень уже в Москве. Он рано-рано через двор проходил, я мусорные баки вывозил.
Я снова посмотрел на консьержку.
Я с семи на смену заступила, поспешно сказала она. А ночью сегодня не было сменщицы, но дверь подъезда закрыта, разве что впустил кто из жильцов
Вас никто ни в чём не обвиняет, сказал я. Разберёмся. А пока покиньте место происшествия.
Только после того как консьержка и дворник, все ещё нёсший лопату наперевес, вышли, я позволил себе снова взять рацию.
***
Полицейский участок у нас маленький, потому что мы расположены в центре. Конечно, тут тоже живут люди, да и офисов-магазинов вокруг полно. Но всё-таки с окраинными спальными районами не сравнить. Работы меньше, персонала, соответственно, тоже. Да и те, кто есть, занимаются большей частью ворами и мошенниками.
Зато дознаватель по смертным делам один.
Это я.
Денис, ты понимаешь, что ты у нас единственный дознаватель по смертным делам? А?
Я посмотрел на начальника участка и кивнул:
Да, Амина Идрисовна. Я понимаю.
Если начальник полицейского участка женщина это уже плохо. Если это женщина восточная совсем ужасно. Не потому, что женщина или восточная женщина чем-то уступает мужчине на такой работе. Нет, не уступает. Но чтобы доказать всем и вся, что ты можешь командовать несколькими десятками суровых мужиков, женщине (а тем более восточной женщине) приходится долго и старательно всем доказывать, что у неё тоже есть яйца, причём стальные и весом в пуд. А к тому моменту, когда ни у кого вокруг нет в этом и тени сомнений, жёсткость становится привычкой и образом жизни.