Даже очень комфортно, подтвердил он вслух, давно такого не было.
Глянул вниз, на самое дорогое. И только теперь отметил, что куда-то исчез животик. Определилось это просто потому, что он теперь не мешал обозревать это самое «дорогое». Поднял руку, потрогал бицепс может, наросло? Но нет внешне изменение коснулись лишь жировой прослойки, которой как не бывало, да излеченного в одно мгновение (или сколько там прошло?) носа.
Олег еще раз огляделся, не стронувшись пока с места. Пространство в каменном куполе было заполнено светом. При том, что никаких видимых источников его не было. Ну, или Громов их не видел. Свет был не очень яркий, и потому, наверное, он поначалу не отметил несколько грязных куч, что располагались на каменном полу вдоль стен. Как прикинул Громов, на равном расстоянии друг от друга. Прежде, чем подойти, и рассмотреть одну из них, или все поочередно, парень зачем-то решил пересчитать их, начиная с той, на которой сейчас остановился его взгляд.
Один, два, три, четыре, пять, шесть Оп-па! А это что такое?!
Повернувшись практически на сто восемьдесят градусов, он, прежде чем произнести очередное: «Семь!», дернулся всем телом, и вернулся взглядом к шестой куче. Потому что она отличалась от предыдущих размерами, и тем, что внутри бесформенного образования непонятной пока массы было явственно видно что-то структурированное. А именно достаточно аккуратно сложенный кусок ткани, под которым что-то выпирало. Что-то явно жесткое и сравнительно длинное. И Громов, вздохнув, бросил быстрый взгляд на остальные кучки, ничем не привлекшие его внимания, и направился к этой, шестой. Потому что все равно пришлось бы это делать. Информация вот чем сейчас требовалось заполнить голову, чтобы не забиться на полу в истерике.
До кучи он начитал ровно тридцать шагов. Каждый шаг сопровождал счетом громко, сочно, заполняя зал. И звуки разносились тут как-то особенно; так же, как и непонятный свет вокруг. Наконец он остановился, вздохнул пару раз поглубже, и наклонился, задержав дыхание. Ткань не дернулась, не вцепилась в руку; так же, как и короткий жезл по ней. Рукоять непонятного пока материала торчала из кучи, которую Олег почему-то обозвал дерьмом, навершием кверху. Торчала, пока ее поддерживал в этом положении кусок ткани. Торчала и несколько секунд после того, как кусок этот оказался на руке парня, сложенной в локте. А когда начала падать, грозя скрыться в этом самом дерьме, он не выдержал, и еще раз нагнулся; уже резче. И успел подхватить палку с прозрачным камнем, непонятно как крепившимся к одному из торцов.
Тяжелая, зараза, чуть удивился он, килограмм пять будет.
Та субстанция, из которой Олег выдернул добычу, ничем не пахла, и не вызывала отторжения. Кроме, разве что, того факта, что слишком медленно, тягуче и неохотно стекала с этого предмета непонятного назначения.
Ну, хотя бы дубинкой может послужить, опять-таки негромко проговорил парень, только камень жалко, если что. Не дешевый, наверное. Хотя вряд ли настоящий алмаз таких огромных просто не бывает.
И действительно, размером прозрачный, чуть заляпанный субстанцией камень был, наверное, не меньше его кулака. Олег даже непроизвольно сжал ту ладонь, что удерживала за край отрез ткани чтобы сравнить. А потом убедившись, что в своем предположении не ошибся перехватил жезл этой же ладонью за самый краешек, а второй, свободной, попытался смахнуть с камня остатки грязи. И выругался, теперь уже в полный голос, зарекшись проводить такие резкие действия с непонятными предметами. Потому что грани кристалла, на вид совсем не опасные, сглаженные, оказались необычайно острыми. Настолько, что ладонь «украсилась» сразу несколькими порезами, окрасившими в красный цвет и человеческую кожу и камень.
Чтоб тебя! жезл едва не оказался опять в куче дерьма, не хватало еще какой-нибудь заразы подхватить. И что теперь делать? Укол от столбняка никто не сделает, промыть нечем. Разве что
Он опять обвел взглядом похудевший живот и ниже, вспомнив какую-то книжку, где как раз утверждалось, что в крайнем случае на рану нужно просто пописать
Ага перекисью, усмехнулся он криво, чтобы вот сейчас ладошка стала стерильной и на ранах зашипела эта самая перекись. И чтобы
Дальше в желаниях он остановился. Потому что в глубоких царапинах действительно что-то запенилось, защипало. А через пару минут он зачем-то вытер ладонь о голую ляжку, не решившись испачкать материю на руке. И уставился на кожу чистую, без всяких признаков недавних царапин.