Ребята! Ну помогите кто-нибудь! Тяжело держать!
Лицо его побагровело от натуги, когда наконец, тощий невзрачный очкарик, сообразил раньше других и помог мальчику: вытащил его из завала. Отдуваясь, они бросили тяжелую ношу и поспешили удалиться. Под ними уже ходуном ходила земля.
Не успели они отойти на приличное расстояние, как здание Мацони тоже уперлось в стену каменного дома. Сооружение замерло, задрожало, потом начало медленно делать поворот вокруг своей ближней оси, а дальний край начал подниматься. Из земли, по кругу, показались: элементы фундамента, лаги пола, обрывки коммуникаций и проводов. А спустя минуту кафе встало на попа, частично разрушаясь при этом. И, о счастье! В конце концов, страшное непредсказуемое движение прекратилось. Здание так и замерло, опираясь на земляной откос одной стеной. Окружающие смотрели на это зрелище как завороженные. Кто-то плакал, кто-то звал знакомых, кто-то стонал, а кто-то молился.
Но что происходило внутри?! Олег закрыл лицо руками. Оттуда продолжались нестись крики о помощи. Не всем удалось эвакуироваться. Он явно представил, что сейчас творится там. «Когда здание в двести квадратных метров становится на ребро, то остается только узкий трехметровый коридор, в который обрушивается все: элементы конструкций, барные принадлежности, стулья, столы, собаки, вентиляторы. Мужчины и женщины кричат, стонут, падают на ножки стульев, получают травмы, на них падают другие люди, посуда, горячие котлы из кухни. Люди идут, карабкаются затаптывают тех, кто внизу. Все ищут спасения!»
Лучше об этом не думать! как мантру вслух повторял он. Лучше об этом не думать!
Он открыл глаза и постарался взять себя в руки. Неожиданно к Олегу торопливой походкой подошел возрастной мужчина в белой рубашке и галстуке. Его одутловатое лицо выражало крайнюю степень волнения.
Дарагой! Дарагой! почти кричал он. Вы не только спасли моего сына генацвале, но и многих из нас!!!
Оказалось это был хозяин Мацони. Видимо посчитав, что его слова недостаточно убедительны, он рухнул на колени и вновь рассыпался в благодарностях. Олег, смутившись, помог ему подняться и спросил:
Слышите, как кричат?! Вы не вызвали службы спасения?
Генацвале я уже позвонил в скорую! ответил он, показывая на телефон в руке.
Но врачи же не смогут помочь тем, кто остался внутри?! резонно парировапл Олег.
Грузин виновато развел руками. Олегу стало понятно, что директор находится в неадекватном состоянии от произошедшего и решил сам позвонить в МЧС и рассказать о случившемся. Дозвониться удалось только через телефон полиции. Там его сбивчивый рассказ приняли с недоверием. Олег просил выслать сразу несколько машин. Это усугубило сомнения на том конце, но прямо ему об этом никто не сказал. Олег почувствовал это по голосу. Но ему было все равно.
Не теряйте времени! Мы слышим крики. Слушайте и вы! Людям нужна помощь! убеждал он. Кафе Мацони!
Хорошо. Мы выезжаем! успокоили его. Встречайте!
Есть кому встретить. Тут много людей! заверил Олег, и стал искать глазами жену, которую минут пятнадцать как потерял из виду.
Лиза сидела вдали, на скамейке, скрестив на груди руки. Лицо ее было бледное и осунувшееся, а глаза потухшие.
С тобой все нормально?! обратился он к притихшей жене.
Тебе не до меня!
Ну что ты! Сама видишь. Я мальчика спас. Ты сильно напугалась?
Лиза подтянулась, обняла его и скупые слезы покатились у нее из глаз.
Прекрати! Для нас уже все позади, сделал он попытку успокоить ее.
Пойдем домой, жалобно попросила она. Меня тошнит! Мне так плохо!
А люди? Я хотел дождаться, попытался отговорить ее Олег.
Да вон уже едут!
Он тоже услышал далекий вой сирен.
Ну что ж! вздохнул Олег, видя, что она находится в тяжелом состоянии. Пойдем, мы тут навряд ли чем уже сможем помочь. Пусть профессионалы работают. Ты только возьми себя в руки.
Я постараюсь.
Дорога домой показалась длинной. Их путь, когда они вышли из метро, пролегал через горбольницу, через парк с пушками и стелами о героях войны и через застроенную сталинским ампиром, величественную и помпезную улицу Богдана Хмельницкого. Жена крепко держала его за локоть. Никто ничего не говорил. Они не спешили и добрались до дома, когда старушки уже потянулись со своих теплых насиженных скамеек в квартиры, а длинные тени легли на тротуары, газоны и припаркованные автомобили.