Какой он умный, какой умный, произнесла та дама, которая хотела видеть его раздетым.
А как вы разоружились, господин Дискалюк? ктото громко произнес в зале.
Я? Так же, как и вы: предал свой партийный билет огню. Знаете, огонь символ марксизма. Сам Фридрих Энгельс завещал сжечь его труп после смерти, а пепел развеять над морем. Надеюсь, и в Москве придут тоже к определенным выводам, и сожгут труп Ильича, а то он, бедный, часто плавает в соляном растворе, чтоб сильно не издавать ароматы на весь Кремль Я всем предлагаю разоружиться.
Мы уже давно разоружились, заревел зал.
12
Новоявленный слуга народа так разговорился, что Устич уже стал дергать его за рукав и что-то шептать на ухо, но Дискалюк только махнул рукой. Он уже был ктото, а Устич еще никто. Устич понял это и в отместку крепко надавил ему на больной палец ноги носком сапога.
Ты что делаешь, бля? окрысился Дискалюк.
Закругляйся, давай. До Ужгорода двести километров, или ты хочешь здесь остаться?
Я немного поговорю со своим народом и приду. Подожди меня в кабинете Ганича.
Идет.
Кто хочетможет идти, сказал Дискалюк. Загрохотали кресла, зал поднялся, и слуги народа начали расходиться по домам. Только одна долговязая дама не покидала своего кресла, пока все не ушли. А потом поднялась, раскрыла широкий рот, обнажая почерневшие зубы, требующие ремонта.
Пан Диськолюко! Я есть Абия Дурнишак, ваша родственница в четвертом или в пятом колене, но можно, если вы озражать не будете и в третьем: ваша мать и подруга детства моего дедушки родные сестры. Мой дедушка тоже Дурнишак с особой нежностью вспоминает свою подругу и вашу матушку тоже. И ваша покойная матушка
Еще не покойная, сказал Дискалюк, давайте короче, времени не хватает.
Звиняйте, тысячу раз прошу пердону, пан Даксоляк. Ваша, здравствующая матушка, дай ей Бог здоровья на многие годы и долгихпредолгих лет жизни, чтоб она здравствовала и вами гордилась, поскольку, значит, таким сыном можно гордиться и я бы гордилась, если бы у меня был такой сын, так вот и ваша матушка, дай ей Бог здоровье, ему, моему дедушке то есть, тоже нравилась. Вы представляете? Я тут сижу и думаю: а не стоит ли нам сойтись поближе? Вы только к себе меня придвиньте, а я, в знак благодарности, всякую информацию буду для вас добывать, по родственному так сказать.
Я подумаю над вашим предложением, только больше не искажайте мою фамилию.
Я выучу ее наизусть, клянусь. Сегодня же перед сном. Я перед сном все запоминаю, стоит мне повторить всего несколько раз.
Ваша фамилия Дундушак? Дайте, я запишу.
Дурнишак, Дурнишак, пан Диск
калюко!
Дурнишак, пан Калюк.
О Боже! прошу извинить. Меня уже ждут, я не могу больше задерживаться ни минуты.
В кабинете Ганича за главным столом сидел Устич, а поодаль, наклонив головы и став на колени, как верующие перед распятием Христа, плакали три секретаря райкома партии Борисов, Мавзолей и Антонина Недосягайко.
Господин Устич! не оставьте бедную женщину в подвешенном состоянии. У меня трехлетняя дочка, а муж удрал в Румынию, как только началась перестройка и ни слуху ни духу. Мои внешние достоинства вы видите и можете оценить, не отходя так сказать от кассы, то есть, не отводя от меня, то бишь, от моей красоты взгляда, а душевные качества о них могут сказать вам мои коллеги. Я не гордая, трудолюбивая, коммуникабельная и все такое прочее, сладко запела Недосягайко. И ублажить могу, и кафу подать, и спичку у сигары зажечь.
Послушай, Дмитрий Алексеевич, возьми эту кошку к себе, она ласковая, шепнул Устич Дискалюку.
Личным секретарем, или помощником, спросил Дискалюк. Короче, я подумаю над этим.
Я полностью разоружился. К черту эту Каписе. Вот мой партийный билет, я его чичас в грубку, она кажись горит. Вот, лысиной вперед с гордостью произнес Мавзолей.
Мавзолей Ревдитович всегда был очень осторожным, предусмотрительным человеком и если рубил с плеча, то только так для видимости.
Иуда, шепнул Борисов.
Молчи, крыса, ты уже не первый секретарь, и тоже Иуда. С тебя все началось, ответил Мавзолей Борисову.
Ребята, не гоните лошадей. Тише едешь дальше будешь. Скоро выборы. Изберут вас пожалуйста. Я ничего против вас не имею, миролюбиво сказал Дискалюк.