Каран бери двух своих пацанов и шустро за мной.
Очевидно, что командный голос, и то, что она вернулась от Олега, признанного всеми командира, заставило юного дарфа Карана, который шириной плеч и массой был втрое больше нее, без слов повиноваться вместе с двумя такими же плотными парнями, имен которых, по их малолетству, не знала даже Нетта. Но ни она, ни Маша интересоваться сейчас не стали. Просто доехали в их компании до третьего этажа; уже только Маша определила троих постояльцев в комнату, смежную с той, куда уже вселился Громов, и объяснила нехитрые правила проживания. Только синтезатор не трогала в полной уверенности, что работать тот пока не будет.
Да и внизу припасы нужно уничтожить; пока не пропали.
Вот так же она развела по комнатам: сначала дарфу с тремя девчушками, шириной плеч мало чем уступавших коротышкам-парнишкам; потом зеленолицую и клыкастую орку с двумя темнокожими девчушками, которым работу бытовых приборов пришлось показывать чуть ли не десяток раз. Затем, по порядку, который шел от олеговой каюты против часовой стрелки, заселились три пацана Ванн с Амуром, и альв, которого пришлось нести на третий этаж на руках. Но парнишка этот был таким легким, а Маша буквально насыщена энергией созидания, что веса его она почти не почувствовала. И, наконец, сама вселилась в последнюю каюту ту, где дверь была как раз напротив другой, что сейчас была прикрыта каким-то плотным занавесом; явно магическим. Все остальные двери были открыты, никак не поддавались на попытки хотя бы прикрыть их. Видимо, что-то сломалось в механизме бота, отвечающем за их работу.
К этому времени развеялось и покрывало на двери каюты за номером «Один» его, как и всем другим по порядку, присвоила для удобства сама Маша. И сам Олег вышел посвежевший, и улыбчивый. И тут же без разрешения завалился в комнату девчат к себе Маша подселила (вместе с Неттой, конечно) двух странных подростков; как выяснилось, женского рода. Какой они были расы, на каком языке разговаривали? На все вопросы они просто кивали головой и глупо (на взгляд Маши) улыбались.
Вот и Олег задал свой первый вопрос именно про них. Ткнул пальцем без всякого смущения в девчонок, сидевших вдвоем на нижней кровати; левой, если смотреть от двери, и спросил:
А это что за чуда? Сколько не пытался вспомнить про таких вот, так ни к чему и не пришел. На инопланетян наших похожи и цветом лица, и разрезом глаз, которые втрое больше, чем у нормального человека, и совсем нетипичным поведением. Да и платья такие у них зачем?
Маша и сама обратила внимание на такую вот странность. Рукава у платьишек обеих девчушек закачивались тонкими перчатками, которые были соединены с основным материалом платьев без всякого шва. Представлялось, что снять эти перчатки можно было, только стянув с них сами платьишки.
Маша засыпала Нетту вопросами, и медленно выкладывала перед Громовым сведения, не такие уж обширные:
Эти девочки появились в приюте совсем недавно. Месяц, не больше. Вот такими, с перчатками, их и привели. Они и спали прямо в платьях. Если и раздевались, то где-то в другом месте. Их, кстати, каждый день уводили, часа на два, не меньше. Ордум ну, тот орк, хотел было к ним пристать
Ну, и, Олег поторопил Помощницу, застывшую с каким-то непонятным выражением лица.
Это не я; это Нетта, хотела оправдать свою паузу Маша.
Но не стала делать этого, естественно. Просто нежно поторопила подругу, и добавила уже вслух:
Орку досталось по первое число. Седмицу сидеть не мог. А девочки эти с ними никто не общался боялись. Да они и языка-то нашего, наверное, не знают.
Диковинные девчушки во всем продолжении этого рассказа не шелохнулись. Только улыбались все так же загадочно.
Вот так же шизики, наверное, в дурдомах улыбаются, проворчал Олег, наклоняясь над ближайшей девочкой.
Ни Маша, ни тем более Нетта, ничего говорить, или возражать на его действия не стали. А парень просто вынул из ножен, каких на его поясе было пара, короткий клинок, повертел его перед глазами; потом зачем-то задумчиво хмыкнул, и несколькими движениями лишил девочек части их одежки. А именно тех самых перчаток. Судя по тому, как судорожно они вцепились друг в друга ладонями, сразу четырьмя и как посветлели в один миг их мордашки, было видно, что эта операция их ничуть не расстроила, или рассердила. Больше того они вдруг заговорили! Вместе, медленно, явно выбирая слова; запинаясь но все же!