Ну, тады ладно, ежели соба, она у нас избалована свежатиной, чует, должно быть. Подъезжайте ближе, согласилась Марунька. Лимон свободно вздохнул, повернул ключ зажигания вправо и подъехал к воротам. Ватраленко уже умчался, помахав рукой своему земляку.
Ну, давайте выкладывайте, я должна посмотреть, что у вас там. Сейчас такое сложное время, сами понимаете. Ить не только взрывчатку можно подложить, но и отравленные продухты притащить. И не обязательно вы это можете сделать. Это может сделать и тот, кто резал этого теленка и даже тот, кто его кормил. Вы решились бы поручиться, что эти люди честные люди и не питают к Дмитрию Алексеевичу никаких враждебных чуйств? Если можете говорите, я поверю вам, если нет, то забирайте свои дары обратно, они нам не оченьто и нужны. Наши собаки сыты, они это мясо навряд ли есть будут, так что я право не знаю, что с этим скарбом делать? А откуда вы? скажите!
Из Апши. Нет, из Апшицы.
Как это так: Фига здесь, Фигатам.
Прошу простить: не Фига, а Фигаро. Дело в том, что в Апше я живу, а в Апшице я работаю. Все село приходило, умоляло меня дать согласие баллотироваться в председатели. Я такое согласие дал и теперь я председатель, своего рода тоже не совсем того маленький человек, как думают некоторые.
А что у вас в той сумке, что за отрава оттуда сочится, ну кося, откройте енту сумку!
Да там
Откройте, я сказала. Эй, Бабурин, ко мне, живо!
Большая жирная собака лениво поднялась, подошла к хозяйке и подняла морду.
Нюхай, что там?
Собака понюхала, вильнула хвостом и отошла на прежнее место. Марунька облегченно вздохнула. Теперь она сама бросилась открывать сумку.
Хахаха! Битое стекло в сметане. Я многое в жизни видела, а такого еще не приходилось. Да вы что нам суете, голубчик? Я сегодня же доложу мужу о вашем неблаговидном поступке. Вы думаете, что наши собаки будут эту сметану хлебать? Да никогда в жизни! А если бы служанка, то есть я хочу сказать, домработница, позарилась бы на эту сметану, что тогда? Ну, я этого Ватраленко Надраленко надеру: он с полгода у меня во дворе не появится. Прохвост он, вот он кто. Короче все, уезжайте! вместе со своим битым стеклом.
Но, Мария Петровна! Позвольте!
Нет, не позволю. Зачем тащить в дом великого человека всякую рунду, типа битого стекла в сметане? Эй, Ромка, позвони отцу на работу. Тут фулиган из какойто Апшицы битое стекло в сметане притащил. Убивец проклятый, ураг народа, ишь чего замыслил!
Мария Петровна! Я, я уезжаю, не звоните только, умоляю вас. Мы друзья с вашим мужем и не надо вам звонить, я от души, честное слово. Я не виноват, что дорога такая плохая, машиной подбрасывало, и банки побились. У меня дома все были целы, клянусь вам, вот вам крест Лимон перекрестился я от всей души. А мясо, ну это просто прелесть. Хотите, я кусочек сырого съем, ради того только, чтоб вы убедились, что мясо высшего качества. У его, у этого мяса особый запах, сам Кучма взял бы такое мясо, да далеко ехать.
Фи, далеко! каких-то восемьдесят километров.
Восемьсот километров, Мария Петровна! вы что, того?
Ах ты, жук навозный! Ну, откуси, а я посмотрю, как у тебя это получится!
Лимон распаковал одну ножку, марля уже немного побурела и выглядела не такой свежей, как вчера, откусил мякоти и стал активно жевать.
Жуется? спросила Марунька.
А вы попробуйте!
Еще чего? Ну, ладно. Свежатину, как ты говоришь, я так и быть, приму от тебя, а вот битое стекло в сметане вези обратно. Раздай крестьянам, как Ленин раздавал землю.
У меня еще колбаса есть, сказал Лимон, немного приободрившись.
Кинь собаке кусочек, если съест тогда возьму.
Лимон достал носовой платок, очистил колбасу от сметаны и бросил собакам, что лежали поодаль. Но ни одна из них не пошевелилась. Они уже насытились.
Не вкусная у тебя колбаса, вынесла приговор Марунька. Колбаса в сметане, да я даже не слышала о такой мешанке. Кто паковал твою сумку, скажи?
Жена.
У тебя не жена, а жо на, вези ей обратно колбасу и сметану с битым стеклом и заставь ее все съесть.
8
Марунька выставила Лимона за ворота, а сама повернула ключ в замочной скважине и исчезла в глубине подземного бункера. Мучения Лимона кончились, вернее, они только начались. Он тут же начал кручиниться изза того, что не удалось увидеть шефа, козырнуть перед ним своими дарами и самое главное: он не увидел бункера. Он видел только ворота, двух собак и Маруньку, а больше ничего и никого. Он безразлично сидел за рулем, ухватившись за него одной рукой. Благо, движение в городе разрешено не более сорока километров: если два драндулета столкнутся, то можно считать, что они только поцеловались, потому что даже фары не пострадают при такой скорости, если принять во внимание тормозной путь. На человека наехать можно, но люди убегают от машины, как черт от ладана. Это не то, что в Киеве или Москве: пешеход лениво улицу переходит перед носом движущегося автомобиля и надо жать так, что тормоза визжат, и пот на лбу выступает, иначе беда.