Три-двадцать первое, Три-двадцать второе, Три-двадцать третье загибая палец за пальцем, начал перечислять Генерал Забейка.
Замаял в конец, и так понятно, что в Черном и Рыжем Земноморье! сделал жест Его Величество, останавливая генерала. У них там сокровищ под землей, будто специально кто положил, чтобы покоя им не было Вот что, давай-ка ты в бой с бойцами миротворцем! И результат тот же, и цель благая. Будешь горячие точки остужать, заодно бойцов потренируем и от просроченных патронов избавимся, решил Его Величество, снова вставая и давая понять, что разговор окончен.
Помилуй, Батюшка! Да как же, взмолился генерал, спекусь я, ей Спаситель спекусь! Как же я?
Не спечешься. Военное оборонное предприятие выдаст тебе камуфляж. Солнцезащитный. И запиши, приказал он писцу, показывая жестом руки генералу на выход, бабам за то, что рожать будут, двести пятьдесят тышь золотом каждой за второго ребеночка! И за каждого последующего!
Это ты умно придумал! похвалила мужа ее Величество. И не сразу, она тоже диктовала писцу. И не сразу, и не в руки! А лет эдак через пять-десять, когда ребеночка уже можно будет определить по всем правилам. На образование там, на жилье, на возврат кредита, а пока пусть на сохранении у государства в казне полежат. А кто пособие желает, можно и по пять тыщ из этого капитала, чтобы, как срок придет, получать было нечего.
Это как? удивился Его Величество. На жилье? На образование? А кредит?
Ну, что для сиротки покупаешь, это еще доказать надо. Жилье в десять раз дороже стоит. Откуда, опять же, у банального человека такие деньги? А пока не куплено не доказано. А вдруг на мамашку у кого жажда западет? Нам все равно за сиротками присматривать будет на что. И пусть знают, во что нам это обходиться. И если кто соберется зубки об сиротку поточить, платит пусть. Тогда и сиротки нам золотым яйцом станут. Много их между пальцев утекают. Не пойми, кому досталась и чья она Сколько наших голубя своего не достают! А ведь сиротки тоже чьи-то голуби.... Надо лицензии вводить, как в Три-пятнадцатом. Образование определим в заведении после школы. Вампирам помочь не грех, а проклятым заведение не осилить, им бы школа умнее помогла стать. Да кто вспомнит про Указ через столько-то времени? Отменить никогда не поздно, а детки народятся и подрастут. А кредит Тут как дал, так и взял, как процент банк от нас никуда не денется. Взял пятьдесят, а вернул двести пятьдесят Это ты очень умно придумал!
Да где уж умно? Раздал бы казну-то Что-то у меня сегодня голова дурная Его Величество пощупал голову, отложив корону в сторону. Наперед ты у меня все знаешь, как красное солнышко. И светишь, и греешь, и глазам не больно Приду сегодня, не допустишь ли в опочиваленку? И ты иди, отпустил писца Его Величество, присасываясь губами в поцелуе к Ее Величеству, не обращая внимания на секретаря, который слегка покраснел.
Красное белье надеть? спросила Ее Величество, тяжело дыша.
А хоть бы и красное! сказал Его Величество, повторяя маневр. Кожу с меня сдери! Порви! Выпей до капли! прошептал он горячо.
Это я умею! пообещала Ее Величество полушепотом, раскрасневшись. В гробу заставлю лежать и при лужке петь!
Сердце мое, может, не ждать уже ночи-то? Ну, кто еще? закричал он, заметив, что дверь в залу отворилась и закрылась.
Я, Ваше Величество! в притворе показалась голова с полубезумной веселостью в глазах.
Кто впустил его сюда? истошным криком закричала Ее Величество.
Дракон, Ваше Величество, не смел препятствовать, в притворе показалась еще одна голова. Но эта голова была в парике и принадлежала лакею.
При чем тут дракон? Его петь петушком заставишь будет петь, пока с косой не придет. Я же приказала убрать это глюченное человекообразное с глаз долой! Киньте ему монету А лучше не надо, а то опять приползет! Лучше заберите у него все монеты, какие найдете!
Да вы чего? удивился глюченый, смешно хлопая глазами. Уши у него торчали в разные стороны, и был он весь неряшлив. Но глаза его светились любовью к Ее и к Его Величествам.
Иди-иди! приказал Его Величество. Я потом как-нибудь сам к тебе заскочу. Вот ведь привязался! И чего ты его так невзлюбила-то? удивился он, оборачиваясь к Ее Величеству. Был мне когда-то друг.
Могу объяснить Я через него синдром болевой объясняла, пока ты полубесчувственно зенки пялил, которые на прицеп позарятся. Нарисовала я им, где и как убьют их, обрисовала кто и за что. И если душа подмену заметит, на твою головушку объяснение начнет примерять. Берегу нашу землю, ум наш берегу! Один он у нас с тобой на двоих! Хочешь меня в могилу известь?