Я бы для тебя многое сделал - но эти горы труднопроходимы даже днем, и я не поведу туда собак ночью, из-за твоей прихоти командовать парадом.
- Вы не совсем правильно меня поняли. Я прошу только, чтобы вы с собаками вошли в лес, а как только решите, что уже слишком темно, мы сделаем привал до утра. Мне нужно, чтобы формально считалось, что я преследую беглого преступника. Ну же, нам ведь с вами уже доводилось ночевать в лесу. Будет совсем как раньше, когда еще был жив отец.
Орвал вздохнул и оглядел лес. Стало темнее, прохладнее.
- Неужели ты не понимаешь, как все это глупо? У нас нет снаряжения, чтобы охотиться за ним. Ни винтовок, ни пищи, ни...
- Шинглтон может остаться и организовать все, что нам нужно. Мы дадим ему одну из ваших собак, чтобы утром он смог прийти по нашему следу. Шинглтон приведет еще четверых из моих полицейских. У меня есть друг в аэропорту округа, он говорит, что может одолжить нам свой вертолет - перебросит нас куда-нибудь, а потом полетит на разведку. А вы вот упрямитесь. Я спрашиваю вас: поможете?
Орвал опустил глаза и стал водить кончиком сапога по земле.
- У меня мало времени, Орвал. Если я смогу быстро углубиться в лес, полиции штата придется оставить руководство операцией за мной. Они будут страховать меня, расставят машины, чтобы понаблюдать за дорогами, предоставив нам ловить его в горах. Но я серьезно говорю: без ваших собак у меня нет ни единого шанса.
Орвал поднял глаза и полез в карман за кисетом и папиросной бумагой. Он обдумывал услышанное, и Тисл знал, что его нельзя торопить. Наконец он сказал:
- Может быть я соглашусь, если буду знать, что этот парень тебе сделал, Уилл?
- Он разрезал одного из моих людей чуть ли не пополам, а второй после его удара может ослепнуть.
- Ясно, Уилл. Но ты мне так и не ответил. Что этот парень сделал тебе?
Глава 2
Местность была гористая, дикая, густо поросшая лесом, рассеченная ущельями и лощинами, испещренная впадинами. Совсем как холмы Северной Каролины, где он проходил военную подготовку. И очень напоминает холмы, в которых он воевал. Рэмбо бежал изо всех сил, пользуясь последним светом угасающего дня, все вверх и вверх, выше в горы. Его голое тело покрылось разводами крови от поцарапавших его веток, босые ноги разбиты о камни.
Увидев пологий болотистый участок, он свернул в ту сторону, зная, что выйдет на ручей. И действительно, скоро показался питавший это болотце ручей. Рэмбо направился вдоль него по мягкой почве, но уже не бежал, а шел. По собственным подсчетам он проделал пять миль, и это расстояние его утомило: он был еще не в такой форме как перед пленом, еще не пришел в себя после проведенных в госпитале недель. Тем не менее помнил все, чему его учили, а его учили выживать в любых условиях, и хотя дальше бежать ему было бы трудновато, эти пять миль он пробежал прекрасно.
Ручей извивался и изгибался, и Рэмбо следовал за его руслом. Он знал, что скоро за ним будут идти собаки, но он даже не стал заходить в ручей, чтобы попытаться сбить их со следа. Это бы замедлило его продвижение, а поскольку рано или поздно ему все же придется выйти из воды, человек, ведущий собак, просто разделит свою свору и пустит по обоим берегам ручья.
Стемнело быстрей, чем он ожидал. Стояла тишина, нарушаемая лишь журчанием воды и пением ночных птиц, и он решил криками привлечь к себе внимание. Крикнул несколько фраз по-вьетнамски, потом по-французски, который учил в школе, потом громко заговорил на английском с южным акцентом, западным, негритянским... Наконец выпустил залп самых жутких ругательств... Люди, которых он ищет, наверняка поинтересуются, кто кричит что-то непонятное и ругается...
Ручей нырнул в небольшую ложбинку сбоку склона. Там никого не было. Он продолжал время от времени выкрикивать какие-то фразы.