— Мы послали за помощью, — сказал он. — Они должны приехать с минуты на минуту.
Ему приходилось почти кричать, чтобы я мог его слышать.
— Дорога запружена почти до середины деревни! — крикнул я в ответ.
Он вздохнул и пожал плечами. Мне хотелось рвать и метать.
— Жалко вашу машину! — сказал он.
— Какую машину?
Он махнул рукой в сторону гаража, расположенного рядом с конюшней. Там догорали останки машины Криспина.
Я схватил пожарника за рукав.
— Где мой брат? — крикнул я. — Он здесь... Где он?
Пожарник покачал головой:
— В доме было пусто! Мы проверяли. Когда мы приехали, пожар еще не так сильно разгорелся и в доме было безопасно.
— Может быть, он спит!
— Да кто же может спать в таком шуме, парень! Да, его можно было понять. Шуму действительно было немало.
— Мне надо проверить!
— Вернись! — крикнул пожарник. — Туда нельзя! Задохнешься!
Он силой остановил меня на полпути к кухонной двери. Я сказал, что мы должны найти моего брата.
Пожарник снова принялся уверять меня, что моего брата в доме нет.
— Он может быть мертвецки пьян! — Сейчас не время спасать репутацию Криспина. — Он без сознания!
А может, он опять поперся в бар и сейчас сидит там за шестой порцией двойного джина, но проверять было некогда.
— А-а!
Пожарный протащил меня через толпу людей и сплетение пожарных рукавов к ближайшей машине и сунул мне в руки кислородную маску.
— Надевай! — сказал он. — В доме сейчас темно, так что ты его найдешь быстрее моего. Если, конечно, он там.
Он дал мне каску и перчатки, и мы побежали к дому. Я на бегу лихорадочно пытался застегнуть амуницию.
В доме оказалось невероятно много дыма — густого, едкого, горячего и маслянистого. Помещения освещались только пламенем бушевавшего снаружи пожара, а это значило, что все дальние комнаты были заполнены непроглядной мглой. Дым ел глаза и заставлял их слезиться. Я поспешно натянул маску и попытался понять, где нахожусь и куда бежать.
— Где он мог быть? — прокричал пожарник.
— Может, в гостиной? Сюда!
Мы пробежали по коридору и ввалились в гостиную, где было не видно ни зги. Я ощупал диван, кресла, пол — это были те места, где обычно засыпал Криспин.
Его не было.
— Нету!
Мы бросились наверх. Наверху было очень жарко и дым был еще гуще, чем внизу. Деревянные косяки дверей местами обуглились, словно они уже горели, но пламени нигде не было видно.
Я обыскал всю спальню Криспина, потом свою — его нигде не было. В спальне Криспина было темно, в моей играли оранжевые отсветы пламени и в окно тропическим ливнем хлестала вода.
— Нету его! — крикнул пожарный.
— В ванной!
— Скорей, крыша тлеет!
Дверь ванной была закрыта, но не заперта. Я отворил ее, шагнул внутрь — и споткнулся о ноги Криспина.
Здесь воздух был почище. Пожарный протиснулся мимо меня, подхватил Криспина на плечо, точно младенца, и бросился наружу так быстро, что я и без ноши с трудом поспевал за ним.
Пожарный положил Криспина на сырую траву — больше его положить было просто некуда. Я сорвал кислородную маску и с тревогой уставился на брата.
— Он живой?
— Не знаю. Надень на него свою маску. Пожарный сразу принялся делать Криспину искусственное дыхание, заводя ему руки за голову, а я натянул на него маску и проверил приток воздуха.
Пожарный, не останавливаясь, поднял голову и посмотрел на толпу зевак у ворот и на ряды лиц над изгородью, озаренных пламенем пожара. Я без слов понял, о чем он подумал. Третья пожарная машина, «Скорая», врач, полиция... ни одна машина не доберется до нас, пока зеваки не расползутся по домам.
* * *
Половина крыши конюшни в ближнем к нам конце с треском провалилась. Пахнуло жаром. Пожарный ненадолго поднял глаза и ободряюще сказал:
— Ну вот, теперь, если и остальная часть крыши провалится, легче будет отстоять дом.
Я вскинул голову. Ливень искр и в самом деле уменьшился, но все же дом выглядел так, словно готов в любую секунду полыхнуть пламенем. Несмотря на все усилия пожарных, кровля в дальнем конце уже обуглилась.
Криспин по-прежнему не подавал признаков жизни, но, когда я пощупал ему пульс, пульс был. Слабый, медленный, но был.
Я с облегчением кивнул пожарнику, и он перестал делать искусственное дыхание. Он посмотрел на грудь Криспина. Она не шевелилась. Пожарный сунул руку ему под одежду, пощупал ребра. Ничего. Он покачал головой и снова стал делать искусственное дыхание.
— Давай я, — сказал я.
— Давай.
Я занял его место, и пожарник отправился помогать тушить пожар. Жаркий, ревущий, душный, дымный кошмар тянулся бесконечно.
* * *
Криспин выжил, и дом более или менее спасли. В какой-то момент — я так и не понял когда — приехала полиция, и вскоре после этого «Скорая» увезла моего брата, все еще находившегося без сознания, в больницу, откачивать.
Первое, о чем пожарные сказали полицейским, это что здесь пахнет поджогом, и первое, о чем спросила меня полиция — не я ли поджег свой дом?
— Меня тут не было.
— Были ли у вас денежные затруднения? Я недоумевающе посмотрел на них. Они стояли посреди развалин, от сырых почерневших углей все еще валил густой горячий дым, а они как ни в чем не бывало вели расследование!
— И это все, чем вы можете помочь? — спросил я. Но их поведение давало понять, что они здесь вовсе не затем, чтобы помогать.
В ту сумасшедшую ночь казалось верхом нелепости, что они могли подумать, будто все это разорение я учинил своими руками.
* * *
К рассвету одна из пожарных машин уехала, но другая осталась у дома — пожарные мне объяснили, что со старыми домами следует быть начеку. Иногда какое-нибудь бревно тлеет чуть ли не сутками, а потом вспыхивает, и пожар начинается снова.
Пожарные зевали, скатывали рукава, закуривали сигареты и аккуратно тушили окурки в плоских жестяночках. Из деревни принесли несколько термосов с чаем, и вокруг начали робко, как цветы на развалинах, пробиваться первые шутки.
В девять я отправился в паб, чтобы позвонить по телефону, и мельком глянул на себя в зеркало. Лицо в полосах сажи, глаза красные от дыма, усталый, как собака...
Я сказал Софи, чтобы она не приезжала, ленча не будет. Она сказала, что все равно приедет, а у меня не хватило мужества отказаться.
В пабе я вымылся и позавтракал. Моя одежда жутко воняла, но это были пустяки по сравнению с тем, как воняло в доме и во дворе, когда я вернулся. Мокрое горелое дерево, мокрая горелая солома, застоявшийся дым... Вонь была резкой и противной, но уезжавшие пожарные сказали, что ничего не поделаешь, после пожара всегда так.
* * *
Приехала Софи. Золотого самолетика на ней не было. Увидев царящее вокруг разорение, она наморщила нос, потом молча взяла меня под руку и поцеловала. Это утешило меня, как матушкин поцелуй в детстве.
— А что осталось? — спросила она.
— Немного мокрой мебели и банка орешков.
— Вот с них и начнем.
Мы обошли дом, комната за комнатой. Повсюду размокший пепел и застоялый дым. Моя спальня была зияющим черным провалом под открытым небом — крыша прогорела насквозь. Все вещи здесь погибли безвозвратно. Хорошо, что я взял кое-что из одежды с собой в Ньюмаркет!
В комнате Криспина валялась пустая бутылка из-под джина, еще одна — в ванной.
В кабинете все было покрыто густым слоем жирной золы. Стены закоптились и были исчерчены ручьями воды. Часть моих бесценных, дорогих и практически невосстановимых каталогов и племенных книг тоже погибла.
— Ну и что ты собираешься делать? — спросила Софи, стоя на грязном полу в кухне и водя пальцем по столу, устеленному ровным слоем пепла.
— Эмигрировать.
— Что, серьезно?
— Ну, если серьезно... Через пять минут откроется паб. Пошли напьемся!
Глава 10
Мы прикатили домой в два часа и обнаружили там полицию. Один был констебль, другой — с погонами старшего инспектора.