Дневник писателя 27 августа.
Нереальная Улицкая
В картинной галерее было малолюдно. На улице шел дождь, я потащила Надю Черкасову, художницу, на выставку «Солнечного квадрата» ну, там всякое баловство, дело рук молодых художников: «Венера» из проволоки, член и грудь под колпаком, гипсовые слепки рук, неожиданные химические пейзажи и натюрморты, прибитые к щербатой доске. Дали мне фотки, а подписать не подписали, пришлось идти. Выставка мне показалась ехидной и озорной. Тут Воропанов, директор, вдруг меня окликнул: «Галя, иди сюда. Посмотри, кто здесь». Я слепая, ничего не вижу издали, картины смотрю «носом»: «Здрасьте, Владимир Валентинович! Иду-иду».
Подхожу рядом маленькая черненькая женщина. «Галя, это Улицкая. А это местный литератор Галя Щекина». «Ах, закричала я, полностью обалдев, здравствуйте! Я ваша поклонница, знаете» И замолчала. Она улыбнулась: «Мы с мужем здесь на минутку, говорим о возможной выставке. Муж, художник Красулин, стоял тут же. А это мой сын, работает на Северстали (красивый черноглазый юноша!) Северсталь это очень круто, сказала я невпопад. У нас на фирме сильно обсуждали ваш последний роман. Споров было, споров» «Кукоцкого? Надо же, в такой глуши еще читают Кукоцкого А о чем спорили?» «Да вот о том, что людям много дано, а они несчастны. Героиня, видевшая насквозь, это ж такая эзотерика А чем кончилось? Вообще, слишком тяжелый роман». «Да, он тяжелый. А кто сказал, что тонко чувствующим людям легко жить? Вообще, роман ничего не утверждает, он же только ставит вопросы Нам правда некогда, мы уходим». «Это очень жалко. А вы приедете еще? Владимир Валентинович, вы мне скажете?.. Я же не отстану теперь» «Скажем, скажем Увидимся»
Мне сказали «до свидания». Я попятилась, всё еще в шоке. Потом на другой день стала бегать, всех напрягать насчет ее книг. Я ведь только «Медею» читала да «Кукоцкого» Вдруг правда приедет. Наташка пришлет чего-то из «ОГИ», тут мне Люда дала «Веселые похороны». Удивительно человек умирает, осмысленно и к другим по-человечески. А я прожить жизнь по-человечески не могу. Всё это как-то нереально. Но есть свидетели, Надя всё же видела. Она говорит, ну, с тобой и ходить в картинную галерею
Дневник писателя 13 сентября 2002-го, пятница. Лихорадка
В такие дни, говорят, лучше отключиться от всего суетного. Но приходит человек из администрации: я админ сайта культуры Вологодской области, дайте мне то-то и то-то. Даю. Приходит поэт Паша: дайте мне то-то. Даю. «А зачем тебе, Паша?» «А затем, что Фрэд делает НЕФОРМАТ-сайт для андеграунда». «А я?» «А ты уже квадратная». Я улыбаюсь. Андеграунд считает меня квадратной. Квадратные андеграундом. А кто же я?
Сегодня опять нервотрепка по поводу кабинета для Лито. Целую неделю нервы мотали. Да что это вы без аренды, да зачем вы, да к нам перевели загс, свадьбы три раза в неделю! Ну и что, а мы в уголке И мы про вас напишем в журнале, а? Нет, вы сходите на «Рубцовскую осень», а кабинет потом. Нет, сейчас!
Да мы пойдет на «Осень» эту, совсем они заквадратели с ней. Прошлый раз было скучно, ну ладно. Дали кабинет. Но уже поздно, я никому не сообщу. Шесть вечера. Руки-ноги дрожат. Ну а самое главное О ЧЕМ РЕЧЬ? Четверо едут на картошку, нужен бы Наугольный Кстати, где он, не в запое? Архипов будет с женой. Девочек по «Илья-премии» позвать. Боже мой, не успеть. Соколова пришла у меня не готова ее найбойка. То есть набор ее текстов. Она вся в обидах. А что обижаться? Я и так на разрыв Не могу ей даже сказать, что новый рассказ написала. Что мне роднее мои рукописи, чем ее.
Семинар на Самиздате интересный. Я так втянулась. Джен умница, родные по духу Данилов, Горелова. На ящике каждый день 130 писем, здорово, такое безумие
Дневник писателя 19 сентября 2002-го. Тепло, Морозушко, тепло, милый
Такая страшная нелепая история у Тани Соколовой: сначала она со стихами пошла к Коротаеву, который тогда был жив, он ее отхлестал. Потом она не писала десять лет, удручалась, потом съездила на Валаам, просветлилась, опять насмелилась пошла к нам в журнал. Тут ее погнал мой редактор Подольный. Материал был хороший про Валаам, а он ее погнал лишь только за то, что от меня, меня-то надо было унизить. Потом она выступила у меня на фестивале «Белый город», опять очухалась и пошла к Фокиной и та ее погнала уже сильнее. Тогда у Тани начался невроз, а ей это нельзя, она астматик. И когда ее отпустило в очередной раз, она позвонила мне. И я что? Я после всех этих штук должна была погнать? Я что, живодер, что ли? Да нет, конечно, я начала печатать ее книжку. Это ужас. Ни рифмы, ни ритма, ничего. Я править. Она не соглашалась ни в какую ни в какую Так и прошел месяц. Я уже вскипела, сказала, что не стану править, а она правь, но не так. Тут я совсем приуныла. Тимошу забросила писать, снова села набивать. Но не могу на кривое такое не реагировать. Просто чесотка начинается везде. «Таня! Мать твою, Таня, отстань». «Не отстану»