16:20, 2 марта
Дневник писателя 16 апреля 2002-го. Швыдкой сошел с ума
Была на презентации книги лесного человека Саши Дудкина в Кадуе Вологодской области. Этот такое место всё в горках и соснах, такая маленькая Швейцария с озерами. Люди! Какой самородок Саша этот. Глаза карие, добрые, очкарик, голос низкий, нежный, башка умнейшая, философ! Себя не ценит, ненавидит. Одно название книги чего стоит! «Блуждание как блуд». Стал говорить спина, как землетрясение, пот ручьем. Даже не видит, с какой любовью смотрят на него коллеги из лесхоза, библиотекари, учителя, продавцы, следователи все, кто пришел на встречу. Скромный слишком. Московский поэт Марк Шатуновский о нем сказал: «Люблю Дудкина за то, что его стихи находятся на пересечении интимного и глобального»
Саша Дудкин лесничий, ему 36 всего. У него самый кошмар в работе летом, когда беснуются пожары. У него в хозяйстве 30 тыс. кв. км на 8 лесников. Сейчас, «отбыв повинность» в районной библиотеке, он поехал сажать сосны. И еще минимум пять человек могут сделать по книге. Но их даже не печатает Рыбин в районной газете, что говорить. Какие забитые, неухоженные они, ужас. И администрация зачем-то гнобит их, не помогает, и газете плевать, и питерские писатели приехали, растоптали. Ничего не понимаю! Столько народу пишет, у меня голова гудит и проза, и детская проза у Гусевой, и проза у Шариной, и такая жесткая проза у Дешина, и поэтов столько, Кузьмин книжку сделал, детское Лито такое большое, я всё им рассказала про «Илья-Премию», чтоб молодежь толкали. При этом Швыдкой по ТВ говорит о смерти литературы Ну, ладно, что его шоуменом обзывают, но такое говорить мне, когда я во всех районах вижу типичную картину такого стихийного обилия авторов, жанров Не может, не может быть всё пустое. Скорее, у нашего мэтра пустое, с его онанистами и стебом бесконечным (об этом отдельно). А Швыдкой точно сошел с ума. Пора ему уволиться по собственному желанию, уйти от позора. Мое недоумение как море.
Дневник писателя 4 апреля 2002 года.
Без слов!
Приходила Татьяна Петровна Сопина. Говорила, как она ценит Ракитскую, вообще очень. Но не могла на встречу прийти, мужу было плохо. Кузнецова, которая читала взахлеб эровскую Василькову и сама хочет издаться, не пришла, заболела. Человек, с которым я ношусь как с писаной торбой, Наугольный: когда я стала звонить про Ракитскую, бросил трубку. А ведь зачитывался ее стихами. Кузнецов, изряднейший поэт, не пришел. Волкова, которая хотела взять интервью для радио, не пришла. Новоселова, которая ведет литературные экскурсии по Вологде и делает это вдохновенно, не пришла. Коротина, которая тоже не пришла. Короче, болото. Нет слов.
Дневник писателя 16 мая 2002-го.
Вокруг Ильи.. Реакция на звук
Натке в Москве нужен компьютер, мы везли, помогали ей. В поезде мне казалось, что монитор, зависший на третьей полке, движется и валится на меня. Люба даже не спала, дежурила ночь на вокзале, чтобы встретить и помочь. На эскалаторе две тетки впереди опрокинули сумку на колесах, и всё это повалилось на меня. Я держала сумку с процессором и коленкой придерживала лавину, глядя, как тряпки падают на ступеньки Меня заколотило от ужаса и долго колотило потом. Потом Юшковой не заказали гостиницу тоже нервы. Потом стало мутить и качать, нервничать мне теперь нельзя. Боюсь Москвы! Хорошее началось с голоса Юрия Беликова в трубке. Что за голос! Чарующий рокот, точно у хорошего актера, он обволакивает и гладит до щекота в горле. А уж как начал потом стихи читать Вообще конец! Думаю, он знает и умеет пользоваться Я этот голос без конца бы слушала. Всякие тайные бездны, фантазии Когда-то Михалыч умел очаровывать так же. Но я сама виновата, что больше он не рокочет.
На вокзале группа «Илья-вят» уже ждала нас, Антон Чёрный, наш вологодский финалист «Илья-премии», кинулся навстречу. Все поехали в Переделкино. Мне поначалу было тоскливо среди этих детей, но Ира Медведева она покорила и приняла сразу. Приблизившись, я поняла: мы с ней сто лет знакомы. Седая асимметричная стрижечка, черные мягкие глаза. Кажется, Ира умеет находить моментальный контакт со всеми
Почему я рвалась в Дом Пастернака? Я же была там, не умея справиться с потоком слез от плаща, напоминающего папин, от стоячей конторки. Я убеждалась, что это всё на месте, как убеждаюсь в нерушимости того, что есть дома Кудимова: «Убедилась?» «Да!» Но сильнее резкий голос экскурсовода. «Тогда уже Зинаида сказала, может более быть женой, тогда уже появилась Ивинская Мое мнение он любил многих, а она дает понять, что она была единственная, расталкивает локтями. Ее не пускали сюда, даже когда он умирал» Удивление. Но меня поправляют она кого-то предала, дело не в романе. Не хватало звука ПОЧЕМУ НИКОГДА НЕ ЗВУЧИТ РОЯЛЬ НЕЙГАУЗА? Но более сильное, обвальное удивление в Доме Чуковского. Оказывается, «Чукоккала» это что-то вроде нашей полуподпольной «Стрекозы». И не такой уж он детский, просто «Крокодила» запрещали, а книга о Некрасове спасла, Сталинская премия. Мантии, картины, шкатулки дом, полный подарков и чудес. Голос экскурсовода озорной, смешливый «знаю, что вы устали, я с вами, как с ребятами». И мы, остолбенев, смотрели, как прыгает по лестнице сакраментальная пружинка. Сколько людей здесь прошло, какой огромный мир кружился вокруг планетки Чуковского. Его культурное пространство было гигантским. Местами я засыпала на ходу от потока впечатлений, но они все вливались в меня, и я снова таращила глаза. И сосны клонились ко мне а ты маленька-а-я И Ира Медведева оборачивалась: Галочка И я не чувствовала, что я одна. Ленка Юшкова что-то снимала, снимала фотоаппаратом, а я гулкая, одуревшая. Р-ррр. Голос Беликова? А где Наташа? Она не может, занята. А зря. Она кое-что упустила. Впрочем На пионерской поляне, где Чуковский делал костры, мы уселись на пикник. Там длинные разговоры, стихи, невозможная легендарная Кудимова. Я с Кудимовой чокнулась? Деликатесы колбасы, куры, листовой сыр, фрукты, вино по 115 рэ бутылка. Бешеные вкусности. Резала бутеры с Олей Юрловой из Кирова. Как было странно почему мы здесь? Потому что мы вокруг планетки Илюши вращаемся, мы втянулись в эту орбиту. Миллионы голосов зазвучали во мне. Тех, что были раньше у Чуковского, тех, кто на кладбище, и тех, что теперь приехали к Илье. Ира и Коля сделали из своего горя чужую радость Поэты такие вредные, и если что-то их объединяет А я раньше думала, ничто их не объединяет! Но вот же! Коля Тюрин, видимо, не пьет вина, но здесь позволил и настоял везти к гостинице на такси. Ира только вздыхала. На станциях стали дикие законы, пускают по одному. Всё это было каким-то домашним, как будто я приехала к родне. Но я их вижу в первый раз! Непонятно. В гостинице Иру отчитывали у вас долг три тысячи. Но с Юшковой всё уладилось. Я пыталась спать и не могла. Кто-то рокотал, рокотал. Когда Кудимова хотела посылать еще за бутылкой, поднялась буря, и деревья затрещали. «Нет, не пойдем за бутылкой». Вот в церковь они шли это надо. А тревожить по пустякам нельзя. Звуковая стихия продолжала шуметь и трещать в моей голове всю ночь. Я объелась всем. Потом тяжелые литературные беседы с Ленкой про это отдельно.