— Джемс Морлек? Чего ради вы осведомляетесь о нем? Он, очевидно, в Англии. И надо думать, что его упрятали в тюрьму за убийство, если в Англии еще существует правосудие. Вам должно быть известно, что в ночь, накануне вашего отъезда, был убит ваш муж, и что застрелил его Морлек.
Она покачала головой, и на губах ее появилась улыбка.
— Вы сами убили Фаррингтона, — спокойно сказала она. — Мне об этом рассказал капитан Уэллинг, прежде чем мы уехали. Он рассказал очень немногое, но ему удалось отыскать ваши следы под окном.
Если Джоан рассчитывала нагнать на него страху, то намерение ее осуществилось как нельзя лучше. Лицо Гамона исказилось от ужаса.
— Вы хотите запугать меня! — прохрипел он.
— Где Джемс Морлек? — вторично спросила Джоан.
— Я не знаю… Я ведь уже сказал, что не знаю. Надеюсь, что его больше нет в живых, этого проклятого янки, этого преступника!
— Он жив, если только вы не убили его после того, как он попал к вам в руки.
— Он попал ко мне в руки? Я не понимаю, что вы хотите этим сказать?
— Он был тем самым матросом, которого захватили в плен на яхте!
— Тысяча чертей! — заревел Гамон и отступил назад. — Вы, видно, вздумали дурачить меня своими россказнями…
— Это был Джемс Морлек. Что вы с ним сделали?
— Проклятье! — прохрипел Гамон. — Этот свинья, Эль-Зафури, его освободил… — и он замолчал, пожалев о том, что сказал лишнее. — Он убит, его убила команда парусника, — поспешно поправил свою оплошность.
— Вы лжете, я слышала… Вы сами сейчас сказали, что он спасся…
Гамон ничего не ответил и в страхе уставился на девушку:
— Так, значит, Морлек здесь? Это невозможно! Вы это выдумали, Джоан! Он за сотни миль отсюда! Я не верю тому, что сказал Уэллинг! Чего ради стал бы я убивать этого пьяницу?
— Капитан Уэллинг уверен, что вы убили Фаррингтона, — холодно заметила девушка.
Гамон вынул из кармана носовой платок и провел им по вспотевшему лбу.
— Я не убийца! — захрипел он. — В конце концов, что бы я ни сделал, они могут лишь повесить меня. — И, взглянув на Джоан, он продолжал: — Я хотел вам кое-что сказать, но вы спутали мои планы. Мне нетрудно будет выяснить, находится ли Морлек в Танжере.
— Я не утверждала, что он в Танжере. Об этом мне ничего неизвестно.
Лицо Гамона прояснилось.
— В таком случае он прибудет в Танжер. И я думаю, что не станет медлить, как только ему станет известно, что вы находитесь здесь. Вы любите друг друга? Да, я видел, как он поцеловал вас в лесу!..
Гамон о чем-то задумался.
— Да, я скоро выясню, в Танжере ли он, — и с этими словами он покинул комнату, пройдя через маленькую дверь, скрытую занавесом.
Через несколько минут к Джоан снова пришла мавританка и провела ее в другую комнату. В этой комнате оказалась ванна, вделанная в пол, и девушка знаками пояснила, чтобы Джоан разделась. На низком сиденьи лежало приготовленное для Джоан платье. Джоан попыталась воспротивиться, но девушка выразительно указала на дверь, и Джоан поняла, что в случае сопротивления будет применена сила. Поэтому она повиновалась и. раздевшись, вошла в ванну.
После купания рабыня подала ей мохнатое полотенце и арабскую одежду.
— Мне придется надеть это платье? — осведомилась Джоан на ломаном испанском языке.
— Да, сеньорита, — ответила рабыня, и Джоан принялась за свой туалет.
Костюм, приготовленный для нее, совсем не походил на одеяния мавританских девушек, которые ей проходилось видеть на сцене.
Он был свободен от всяких побрякушек, и Джоан почувствовала себя в нем очень хорошо. Из своего прежнего костюма у Джоан сохранились лишь чулки. Затем девушка отвела Джоан в первую комнату и оставила ее там в одиночестве.
С наступлением темноты к ней вторично явился Гамон.
— Ваш приятель Морлек натворил много дел в Танжере, и его преследуют теперь марокканские власти.