— По правде говоря, месье Турнон, меня очень мало заботят служебные характеристики Гажана. Что меня действительно интересует — так это чисто человеческая сторона дела…
— Не понимаю…
— Ну, если не касаться работы, что он за человек?
— Вообще-то мы очень мало сталкивались вне службы… Но почему бы вам не поговорить об этом с супругой Гажана?
— Вы с ней знакомы?
Директор завода удивленно вытаращил глаза.
— Знаком ли я с ней? Естественно! Впрочем, это очаровательная женщина.
Последнюю фразу он проговорил таким тоном, будто речь шла о погоде: скажем, «дождь начинается» или «дождь кончился».
— Жена — плохой свидетель.
— В самом деле?
Мое замечание, по-видимому, крайне удивило Турнона.
— Мы не так уж много знаем о тех, с кем живем бок о бок долгие годы… — пояснил я.
— Так-так…
Директор завода как будто погрузился в бездну размышлений, но я заставил его снова выплыть на поверхность, задав очередной вопрос:
— А о чем вы разговаривали с Гажаном?
— О чисто научных проблемах.
— И никогда ни о чем другом?
— Не помню… У нас здесь очень сложная работа, месье Лиссей, и требует предельной сосредоточенности. На светскую болтовню почти не остается времени. Я всегда считал Марка блестящим инженером. Что до его личной жизни, то, согласитесь, она ни в коей мере меня не касается, не говоря уж о том, что просто не интересует…
— Но… вас не удивило бегство Гажана?
— Да, конечно, хотя я бы не сказал, что потрясен. Такое ведь случалось и раньше, не так ли?
— Быть может, Гажан дружил с кем-нибудь из коллег и держался с ним откровеннее, чем с другими?
— Не думаю… Он был весьма замкнутым человеком… К тому же ваш предшественник уже расспрашивал всех инженеров и, по-моему, не добился никаких результатов. Все случившееся, конечно, прискорбно, но какой смысл пережевывать бесцельные сожаления? Нам остается лишь попробовать смягчить последствия предательства и надеяться, что в следующий раз те, кому поручено охранять ученых, выполнят свою задачу более добросовестно. А теперь прошу прощения, месье Лиссей, но у меня масса работы…
Короче, милейший директор выставлял меня за дверь.
В крошечном предбаннике, где сидела личная секретарша Турнона, тихая женщина лет сорока, во-видимому ничуть не опечаленная тем, что уже успела изрядно обрасти жирком, я подмахнул расписку, как того требовал директор, и, разумеется, не упустил случая поговорить.
— Ваш шеф всегда такой?
— Какой?
— Неужели он и вправду так безразличен ко всему на свете и относится к посетителям, как к назойливым мухам?
Женщина улыбнулась:
— Месье Лиссей, я зарабатываю тут восемьсот франков в месяц, а потому не имею права на особое мнение о начальстве или по крайней мере не должна высказывать его вслух.
Неглупая у Турнона секретарша!
— А вы мне нравитесь, — невольно вырвалось у меня.
— Жаль, что вы не пришли сказать мне об этом лет двадцать назад… — И она без малейшего перехода добавила: — Меня зовут Сюзанна.
Это сообщение погрузило меня в некоторую растерянность, и, признаюсь, я довольно глупо брякнул в ответ:
— Очень красивое имя…
Банальность ответа явно удивила секретаршу.
— Вы находите?
— Вне всяких сомнений.
Я прикусил губу, потому как едва не ляпнул, что так звали мою маму.