Я позвонила Тоне, объявила ей, что желаю забрать назад свой паспорт, гарантирующий мне мои хоромы. Но Тоня, поняв, в чем дело, клятвенно пообещала мне, что решит этот вопрос. Оказалось, что у нее был выход на паспортный стол ее районного отделения милиции, а кто не знает, какие возможности открывало такое знакомство в конце девяностых! Но я не очень поверила Антонине. И хотя я не собиралась жить в ее квартире за Нарвской Заставой, я все же поехала посмотреть, что меня ждет, если сбудется худший сценарий. Да и характер Тони легче было понять, посмотрев, как она живет.
Полчаса на автобусе и я в промышленном районе Автово, где в хрущевской пятиэтажке находилась Тонина квартира. Давно я не была в Автове, и сейчас меня неприятно поразили своей замызганностью и убогостью панельные дома, в ускоренном темпе построенные в шестидесятые годы. Всего тридцать лет прошло, а как все обветшало: газоны заросли сорняком, помойки переполнены, качели на детских площадках поломаны. Нет, в нашем элитном Московском районе порядка больше, особенно в том квартале, куда заселяли интеллигенцию из университетов и НИИ.
От метро пришлось идти вдоль пустыря, на краю которого и стояли невзрачные бетонные пятиэтажки с черными битумными швами в отдельных местах фасадов. Это было вынужденное архитектурное украшательство. Когда дома только построили, фасады их представляли собой расчерченные белыми линиями квадраты стеновых панелей с маленькими окошками. Но постепенно по стенам побежали трещины, и жилищники замазывали их черным в самых непредсказуемых местах будто некая указующая Рука подчеркивала жирным фломастером квартиры, жильцы которых плохо себя ведут.
Я отыскала нужный дом, он был особенно непригляден: с узкими подслеповатыми окошками, все с теми же черными замазанными линиями, помечающими почти каждый этаж целый дом штрафников!
Тоня встретила меня приветливо в своей тесной прихожей, и вместе с ней вышел меня встречать огромный серо-дымчатый кот. Тоня усадила меня за стол в проходной комнате между кухней и дверьми в другие комнаты и принялась сновать из кухоньки в комнату, скидывая мне в тарелку комковатые блины со сковородками. Попутно она оправдывалась:
Я думала, бабуля еще долго будет со мной и я успею научиться готовить. Но так все сразу оборвалось, и я даже блины толком не научилась печь!
Мне удалось благополучно съесть сыроватый блин и даже похвалить его качество. Одновременно я разглядывала обстановку в комнате. Все было чистенькое, но бедное.
Кот прыгнул мне на колени и куснул за палец.
Фу, Кузя! Тоня взяла его в руки и перенесла на свои колени. Он ревнует меня к тебе. Представляешь?
Я улыбнулась.
Еще подложить блин?
Нет, спасибо, я сыта.
Тогда я уберу со стола и мы займемся документами.
Не возражаю.
Тоня тщательно вытерла стол, накрытый голубой клеенкой, и выложила на него полученные от меня документы, чтобы я объяснила, на что пригодна каждая бумажка. Я вытащила из сумки последние документы, которые не успела передать Тоне раньше.
Вот, смотри, это диплом университета. У тебя будет квалификация филолог, специализация «русский язык и литература». Вряд ли ты сможешь им воспользоваться, но вдруг.
Конечно, нет! весело, совсем как школьница, воскликнула Тоня. Я же пишу с ошибками, еле-еле на аттестат сдала. Но когда в кафе гардеробщицей устраивалась, хозяйке было лестно, что я вроде как дипломированный специалист. На лице Тони засияла гордость. Но тут же сменилась озабоченностью. А у тебя как с работой? Удалось по моему паспорту секретаршей устроиться?
Я встала, походила по комнате, остановилась у окна. Через затянутую марлей форточку тянулась помоечная вонь. Сквозь щель коротких плотных занавесок квартира находилась на первом этаже я увидела и стоящие прямо перед окнами мусорные баки.
А Тоня ждала ответа. Я вновь повернулась к ней. Мне не очень хотелось обсуждать с Антониной Молодцовой, по моей доброй воле Бабкиной, свои трудности: уровни нашего развития слишком разнились, чтобы разговаривать на одном языке. Разве она поймет, что испытывает образованный человек, когда работодатель отказывает тебе в месте из-за отсутствия диплома о высшем образовании. Но мне отказали в разных офисах уже несколько раз именно по этой причине, хотя теперь я была «моложе тридцати лет». А если соглашались взять, то явно намекали, что придется выполнять и сексуальные услуги, что было для меня абсолютно неприемлемо.