Миф рождается из реальности, но переосмысленной человеком, поэтому мифы не являются ни единообразными, ни логичными, ни внутренне связанными; они разнородны и изменчивы, как человеческая душа, их создавшая. Но верно и обратное: следуя за развитием греческого человека, миф отражает процесс рационализации реальности и окружающего мира; символизируя идеи, миф способствует появлению мира, который воспроизводит сам себя, - миф делает это с помощью повествования через слово. Таким образом, вырисовывается упорядоченная вселенная, где живут боги со своими четко установленными и разграниченными полномочиями и сферами влияния, - вселенная, параллельная вселенной обычного человека; являясь в своем роде сверхчеловеческим уровнем реального, этот мир, созданный человеком, служит средством самоутверждения собственного статуса как разумной и реальной личности.
Однако человеку остается сознание, - приглушенное, - нерациональности и изменчивости собственной души. Это пугает, ужасает, поскольку никогда нет уверенности, что это состояние не захватило все целиком. Так, вокруг большой олимпийской семьи продолжает существовать множество фигур меньшего масштаба, которые с трудом поддаются классификации как божественные сущности. Они занимают пограничные пространства и иногда воплощают беспокойный кошмар и нависший хаос в форме разрозненного ряда мифических общностей, таких, как Гиганты и Циклопы; эти фигуры помещены на периферии пантеона, а, следовательно, исключены из культа.
В числе последних находится и Медуза. Двусмысленный daimon[3][i], который вызывает душевное потрясение, внутреннее содрогание в тот момент, когда кто-то на него смотрит. И коль скоро слово не может описать такое чудовище, искусство умудряется сделать это очень убедительно, так как то, что вызывает подобное потрясение, может быть его именем, но неразрывно связанным с его обликом. На Медузу надо смотреть, Медуза смотрит на нас. Иконографическое следование за страхом перед проявлением чего-то неконтролируемого и неописуемого - это искусство второго я героя, искусство двойственного начала.
[i] [1] OTTO, Р. Священное. Об иррациональном в идее божественного и его соотношении с рациональным. - СПб.: Издательство СПбГУ, 1976[i] [2] MÜLLER, K.O. Prolegomeni zu einer wissenschaftlichen Mythologie. - Göttingen, 1825[i] [3] daimon, или демон (с др.-гр.) - здесь: собирательное название сверхъестественных существ или духов, занимающих низшее по сравнению с богами положение, которые могут играть как положительную, так и отрицательную роль. (Прим. переводчика)
I.
АРХАИЧНЫЕ ГОРГОНЫ
Рис. 1
Медуза, рельеф кикладической амфоры из Фив, 670 г. до н. э., Париж, Лувр.
1. Ужасающая маска
Изобразительные источники в первое время запечатлевали одну лишь голову Горгон (горгонейон[1][i]). Иконография чудовища в самом начале не представляет точной иконографической схемы, но предлагает разные типы, в целом, чудовищные, которые характеризуются взглядом, устремленным прямо на зрителя, и большими глазами. К концу VIII в. до н. э. относится образец глиняной маски из Тиринфа, отождествляемой с одной из тех Горгон: она демонстрирует большие растопыренные уши, выпученные глаза и рот со звериными клыками. Маска была найдена вместе с другими в колодце для жертвоприношений, который связывают со святилищем Геры; сейчас маска находится в Археологическом музее в Неаполе[2][i]
Рассматривая эти первые изображения Горгон, легко прийти к заключению, что Медуза появляется как маска. Поясним сейчас понятие маски. Если использовать определение Х. Пернета, маска - это в прямом и привычном смысле слова, фальшивое лицо, за которым прячутся, чтобы скрыть свою подлинную сущность[3][i] Таким образом, это средство для того, чтобы перестать быть самим собой: надевая маску, воплощают силу, облик которой принимают, чтобы обладать соответствующими качествами. Это перевоплощение, дарованное человеку божеством, проявляется так, что последнее завладевает служителем культа целиком, делая его неузнаваемым и вызывая отчуждение собственной его личности. Так, между человеком и богом происходит обмен, - идентификация, которая отдаляет человека от его природы, чтобы приблизить к иной природе воплощенного божества.